Array Regina Oscura - Звучание сердец

Жить одной в старой пятиэтажке на Ваське точно не сахар. По вечерам спешишь домой как тот ещё спринтер. Вздрагиваешь от каждого шороха и писка в парадной; а будильник по утрам вообще превращается в ужасного монстра.

Кстати, а где будильник?

Я выгнулась, чтобы посмотреть на покосившиеся настенные часы. Те насмешливо показывали восьмой час.

– Черт, проспала! – прошипела я, вскакивая с дивана точно ужаленная.

В жалких попытках привести себя в порядок я металась между комнатой и ванной. Но времени хватило не на многое: натянуть на ходу вчерашний худи, подкрасить глаза и собрать волосы в небрежный пучок. О завтраке речи уже и быть не могло, но перехватить по дороге стакан кофе с молочной шоколадкой – обязательно.

Начальство за опоздания по головке не погладит, а моё так и вовсе утопит в слезах. Кажется, сегодня работаю без перерыва.

Автобус, маршрутка. Рядом со мной, на остановке, стояли такие же пташки, не совсем ранние, потому как поваляться в уютной кроватке лишние пять минуточек – это святое. Они, как и я, нервно посматривали то на часы, то на узкую дорогу, пролегающую между древних строений.

Маршрутка, автобус. И как назло, все не для меня, а минутная стрелка на часах не спешила останавливаться. Даже если сильно её об этом попросить. Наоборот, она, кажется, ускорилась вдвое, подстраиваясь по темп Питера. Уверена, что именно из-за неё я залетела в кафе, опоздав на целых пятнадцать минут.

Утренний «Рафинад» встретил меня привычной суетой: официанты готовили кафе к встрече первых гостей, с кухни доносилась бодрая музыка, стук разделочных ножей и командирский голос шеф-повара.

Через весь зал я прошмыгнула в подсобку и облегчённо выдохнула – Горгульи на горизонте не наблюдалось. Может, она тоже проспала? Или застряла в питерских пробках? Или всё сразу? Было бы не плохо.

Форменное жёлтое платье сразу же неприятно прилипло к телу в духоте пыльной раздевалки, но пыхтеть на столь неудобный предмет одежды я буду позже. А сейчас просто схватила белоснежный фартук, всё ещё надеясь остаться незамеченной.

Но не тут-то было! Я всё ещё пыталась завязать тоненькие верёвочки передника, когда Ирина Владимировна выплыла ко мне навстречу откуда-то из-под земли. Наверное, была на совещании с самим дьяволом. То-то она такая довольная.

– Моро-о-озова, – протянула начальница, гаденько так улыбаясь.

Её иссиня-чёрные волосы по обыкновению были стянуты в безукоризненный пучок настолько туго, что, казалось, блёклые глаза вот-вот выпрыгнут из глазниц и покатятся по отполированной цветастой плитке. Бррр, жуть!

– Ирина Владимировна, извините, – жалко проблеяла я, потупив взор.

Но её этим не пробьёшь. Настоящая каменная Горгулья с крыш Нотр-Дам де Пари.

– Мне твои извинения, Морозова, вообще никуда не упёрлись, – прошипела она в лицо, представшая передо мной в полном великолепии, – а вот штрафчик я тебе выпишу обязательно. Выпишу штрафчик-то.

– Но Ирина Владимировна…

– А будешь спорить – вылетишь отсюда как пробка из бутылки! – её измождённое, морщинистое лицо скривилось. – С начальством вообще не спорят, Морозова!

Я послушно кивнула, и её фирменная улыбка засветилась на все двести двадцать, если не на четыреста сорок вольт. Она махнула тонкокостной рукой в сторону столов, приказывая приступать к работе.

Машка, моя подруга, подняла оба больших пальца вверх, поддерживая меня с другого конца зала. Я лишь недовольно поджала губы и принялась протирать белые поверхности круглых столов. Горгулья так и оставалась в зале, наблюдая за моими действиями.

Провинившийся раз – виноват весь день. Негласное правило нашего кафе. Так оно и случилось. Всю смену я металась между клиентами и её заданиями. Словно я единственный официант в заведении, попутно слушая её придирки. Думала, сотру себе все ноги в кровь, как в той сказке про башмачки.

«Морозова, живо полей цветы! Морозова, обслужи столики у окна! Морозова, помоги прибраться в кладовой! Морозова, твои столики давно ждут заказ! Морозова, это что пятно на форме? Оштрафована!»

– Штраф или лишение выходного? – Машка облокотилась о барную стойку, где я уже битый час натирала до блеска бокалы и рюмки.

– Штраф, – вздохнула я, осматривая посуду.

– Так и знала!

– Не вижу здесь ничего весёлого, – я насупилась, исподлобья глядя на подругу.

Надо же, она даже не запыхалась за весь этот чертовски длинный день! В её ушах озорно блестели крупные золотые кольца, а короткие русые волосы не растрепались ни на йоту. Идеальное каре как из салона, в то время как моя рыжая шевелюра больше смахивала на распушённую щётку. Такими щётками на кухне избавляются от особо трудных пятен. Видимо, сегодня сковородки натирали именно мной.