Лина Манило - Замуж за незнакомца

Мы нечасто видимся, но я отлично знаю, каким опасным может быть этот человек.

– Кирилл Олегович, приветствую, – с усталой улыбкой поднимается навстречу и тянет руку для рукопожатия.

Мы, как два боксёра перед боем, долго смотрим друг другу в глаза, не говоря ни слова.

– Отличный клуб, сигары высший класс, – улыбается, обводя помещение руками.

– Точно для этого пришли?

– Ты изменился, – замечает, усаживаясь обратно в кресло, я занимаю место напротив. Вытягиваю ноги, откидываюсь на спинку и смотрю прямо на Архипова.

Его опасно выпускать из поля зрения.

– Мне уже тридцать шесть, не восемнадцать.

– Да уж не восемнадцать, – короткий булькающий смешок вылетает из его горла, и пухлые губы смыкаются вокруг сигары. – К такому сосунку я бы и не пришёл.

– Мне вообще удивительно вас здесь видеть, – веду плечами, разминаю шею и подаюсь вперёд, упираясь локтями в разведённые колени. – Может быть, оставим обмен любезностями и перейдём к сути? Меня там покер ждёт.

Архипов берёт со столика бокал коньяка, смотрит на меня через тёмную жидкость и делает большой глоток.

– К сути так к сути, – растягивает губы в усмешке, а глаза остаются ледяными. – Я умираю.

Давлюсь воздухом и кашляю до слёз из глаз. Неожиданное признание.

– Я тут при чём?

– Что, даже вежливого сочувствия не выкажешь?

– Оно вам так необходимо?

К смерти я отношусь просто. Стараниями отца, готовившего меня в наследники. Я видел столько дерьма, столько крови, что меня мало чем можно удивить. Но сейчас я в замешательстве – не могу понять, за каким чёртом Архипов полез ко мне со своей предсмертной речью.

– Ты умный мужик, и мне от тебя не фальшивая херь нужна, и не слёзы.

– Тогда что?

– Женись на моей дочери.

***

«Женись на моей дочери», – проносится в голове, воспоминания стираются, картина мира меняется.

Я снова в помпезном зале, а от запаха цветов начинает ломить виски. Когда же это кончится?

Женщина в розовом терпеливо ждёт, пока Тина станет под аркой и можно будет начать церемонию. Ждут и гости. Напряжение разливается в комнате, и его аромат – острый, насыщенный, густой – заглушает всё. Колкий взгляд вонзается в затылок, я оборачиваюсь и вижу Рустама Алиева, глядящего на меня, словно я червяк под лопатой.

Но стоит посмотреть прямо на него, Рустам растягивает губы в улыбке, хищно раздувает ноздри и смотрит на идущую по проходу Тину. Его взгляд… не такой восторженный, как у Захара. Алиев смотрит на девушку с неприкрытой похотью, глаза щурит и стирает что-то с уголка губ, будто бы действительно слюни пускает.

С семьёй Алиевых мы давно ведём бизнес – ещё с тех времён, когда отец начинал, а уже после передал всё мне. Из всех Алиевых именно Рустам кажется мне самым скользким. Ему двадцать семь, у него звериная хватка, никаких тормозов и тяжёлый взгляд из-под слегка набрякших век. Невысокий, весь какой-то узкий и вечно напряжённый, рядом с ним хочется достать пистолет и готовиться к обороне.

Мы росли вместе – дети закадычных приятелей Тимура Алиева и Олега Раевского, но сами друзьями не стали. Слишком разные, да и по возрасту Рустам всегда был для меня шкетом, наглым и гнилым.

Даже сквозь музыку слышен стук каблуков по мраморному полу. Они нарушают ритм и отсчитывают секунды.

Наконец Тина оказывается рядом, маленькая и серьёзная, а красивые губы всё так же плотно сжаты. Моя невеста напряжена, хотя всеми силами пытается казаться невозмутимой, но от неё волнами исходит бешеная энергетика гнева и страха. Бурлит внутри огненной лавой, пытается прорваться наружу.

Прохожусь взглядом по тёмным локонам, высокому лбу, аккуратному носу. Лицо бледное, сосредоточенное, а на тонкой шее мурашки.

Касаюсь руки, переплетаю наши пальцы, и тонкая ладонь тонет в моей. Тина слабо шипит, становясь похожей на разбуженную кошку. Это смешно, и я сильнее фиксирую её кисть в своей хватке, не даю сбежать или передумать.

Всё уже тысячу раз решено, назад пути нет. Мне казалось, Тина это понимает.

Женщина в розовом улыбается и заводит унылую песню про корабль любви.

– Давайте быстрее, – прошу. Кто-то в толпе гостей охает, а Захар, тихонько хохотнув, отходит от нас, оставив на столе две коробочки с кольцами.

– Да-да, хорошо, – стушевавшись, женщина кашляет, закрыв ладонью рот, а папка в её руках дрожит и чуть не падает на стол.

Тина слабо дёргает рукой, пока на её лице каменеет тщательно отрепетированная улыбка. Моя без пяти минут жена хоть так пытается отвоевать свою независимость.