Маргарита Александрова - Новая жизнь под старым именем

Однако страсти к ней он всё-таки не испытывал – что угодно: восхищение, уважение, восторг, родство душ, но – не страсть. И эта загадка не давала ему покоя.

После ужина она опять вышла на террасу, держа в руках чашку ароматного зелёного чая. С тех пор как она проводила его до машины, прошло без малого два часа. За это время реальность уже успела принять новые очертания: прямо перед ней, в последних отблесках угасающего небосвода, томно раскинулись перистые облака, запутавшись кое-где, подобно паутине, в ветвях деревьев, окружающих сад её нового дома. Лёгкий ветерок заботливо перешёптывался с листвой, мерно раскачиваясь на верхушках крон, за которыми робко прятался молодой, ещё неокрепший месяц.

Постепенно звуки тишины, нежно обволакивающие и усыпляющие сознание, погрузили её в лёгкий ментальный транс. В такие моменты она становилась похожа на древнюю фарфоровую статуэтку: небрежно прижатое к спинке кресла стройное тело с матово-белой кожей, в сумерках казавшейся бледной и оттого немного светящейся, слегка откинутая назад голова с тёмными, мягко струящимися по плечам волосами и отрешённое, тронутое блаженной улыбкой лицо с правильными, утончённо-резкими и изысканно-аристократическими чертами лица.

Некоторое время она сидела неподвижно, пытаясь настроить ход своих мыслей в нужном ей направлении. И это было очень увлекательное, по её мнению, занятие. Каждый раз она примеряла на себя при этом разные образы: то она представлялась себе женщиной-часовщиком, отлаживающей хрупкий механизм наручных часов, то женщиной-художником, работающей с разноцветной мозаикой технически сложного полотна. Сегодня она представила себя женщиной-музыкантом, настраивающей свой инструмент перед выступлением. Скорее всего, этот образ был навеян вечерней прогулкой.

Наконец, почувствовав, как мысли, освобождаясь от установленных сознанием рамок и становясь невесомыми, плавно перетекают в её подсознание, даря простор фантазии и воображению, она погрузилась в царство Будущего.

О, как много таинственного и ещё неизведанного поджидало её там! Сколько безграничных возможностей представлялись ей уже реальными и только потому не сбывающимися, что, по естественному Закону Притяжения, они не смели довлеть над ней и лишь покорно ожидали своего часа. И из всего этого богатого разнообразия вариантов, предоставлявшихся для неё щедрой Вселенной, ей предстояло выбрать лишь те, которые находили отклик в её чутком, интуитивном сердце.

Умение выбирать из всего этого обилия только необходимое ей здесь и сейчас пришло к ней после долгих и бесплодных, до определённого момента, поисков ответа на вопросы, мучающие уже не первое поколение человечества: что есть Счастье и как найти к нему самый кратчайший и безболезненный путь. И наконец она открыла для себя совершенно новую реальность, в которой Счастье было не просто состоянием души или тела. Это зыбкое чувство оказалось отдельным от всего остального огромного мира Пространством, в котором человек был волен строить свою собственную Вселенную, если бы захотел, которая по своей величине явилась бы такой же бесконечной, как Космос. Но, в силу своей приземлённости, человечество привыкло довольствоваться лишь малой толикой этого блаженного чувства.

Такая природная особенность всех человеческих существ – сводить всё к минимуму, ограничиваясь лишь узким кругом мимолётных удовольствий, – была обусловлена их первородным началом, слиянием Души и Разума, возникших из самой Вечности. Эти две, некогда существовавшие отдельно, субстанции – Божественная и материальная – и породили впоследствии столь прочную и долговечную форму, именуемую Сознанием, которая, по её мнению, мешала большинству из нас обрести всю полноту чувств, всю гамму ощущений, таившихся в этом отдельно существующем от Сознания, самобытном Неизведанном Пространстве.

Лично для неё Счастье было многоликим. Оно складывалось из Любви, Терпения и Мечты. В первую очередь она научилась Терпению, после чего Вселенная открыла для неё пространство Любви и Мечты, которые с трудом существовали друг без друга в её обновлённом сознании, хотя мечтать она научилась всё-таки несколько раньше, чем любить… любить по-настоящему – без того эгоистического чувства собственничества, которое отравляет сердца большинства из нас. И только после того, как она полюбила свои мысли об этом мире, а не сам мир, в её душе произошло то важнейшее перерождение, которого ей так не хватало для духовного равновесия в отношениях с другими людьми.