Маргарита Александрова - Новая жизнь под старым именем

Так, обмениваясь фразами, они дошли до его машины. Он открыл дверцу, повернулся к ней и, взяв её руку, несколько секунд удерживал в своей. Это было мимолётное рукопожатие, но такое интимное, что они оба смутились, поняв, что оно вызвало у них одинаковое чувство. Он поспешно высвободил её руку, сел в машину и какое-то время сосредоточенно пытался завести её. Наконец ему это удалось, и, улыбнувшись ей через открытое стекло и весело помахав рукой, он скрылся за поворотом.

После его отъезда она не спешила возвращаться обратно в дом. Ей захотелось поближе познакомиться с тем местом, где ей теперь предстояло жить. Ближайший соседский коттедж находился в нескольких милях отсюда, поэтому, воспользовавшись благоприятной возможностью побыть наедине с самой собой, она решила прогуляться вдоль дороги, ведущей в сторону живописного ландшафта, простиравшегося перед ней во всём своём тихом величии.

Сначала, по привычке, её посетила тревожная мысль о том, что следует вернуться и закрыть входную дверь, но потом, с какой-то внезапно нахлынувшей радостью, она вспомнила, что по всему периметру дома находятся видеокамеры и, облегчённо вздохнув, отправилась в своё первое маленькое путешествие по загородному Лондону.

Вечер был чудесный, даже потрясающий, как ей казалось, хотя для неё теперь всё было потрясающим: люди, природа, города… даже еда ей казалась какой-то особенной. И в этом не было ничего странного – она просто считала потрясающей свою собственную жизнь, которую когда-то бережно создала на осколках той, старой, казавшейся теперь странной и чужой, прежней жизни.

В минуты своего уединения (теперь-то она точно знала, как называется это важнейшее для каждого из нас состояние, которое так часто принято путать с одиночеством) она часто предавалась сравниванию двух своих жизней, как она их привыкла называть. Как правило, весы, на которых она мысленно взвешивала каждую из них, всегда сохраняли равновесие. Именно в этом и заключался секрет её успеха.

Да-да! Это может показаться странным, но именно благодарность к каждой из своих жизней в отдельности – той, безвозвратно ушедшей, и той, которую она творила в своём воображении, – позволяла ей наслаждаться каждым вздохом и каждой секундой своего настоящего существования. Даже те тягостные минуты постоянного ожидания свершения чего-то нового, в котором она провела большую часть своего прошлого, она научилась любить и быть благодарной им за то, что смогла их прочувствовать тогда. Если бы не они, ей, пожалуй, не пришло бы в голову что-то менять.

«Ах, как же я счастлива, счастлива бесконечно! Как же я раньше этого не понимала? Почему раньше не осознавала, насколько я была счастлива всё это время?»

Ей вдруг захотелось разбежаться и закричать что есть силы: «Э-ге-гей!» – а потом резко остановиться и, кружась на месте, долго смеяться своей собственной шалости. И она с радостью воплотила эту затею в жизнь. С недавнего времени она часто воплощала в жизнь все свои затеи, первой из которых было желание навсегда избавиться от негативных мыслей. И она блестяще справилась с этим!

Разгорячённая, с лихорадочно блестящими глазами, она сбежала с обочины на расстилающийся далеко вдаль травяной ковёр и закружилась, широко раскинув руки и запрокинув голову. Почувствовав лёгкое головокружение, она остановилась, закрыла глаза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и вдруг отчётливо услышала стрекотание. Пока её сознание было занято своими мыслями, до неё не доносились звуки извне, она была полностью погружена во внутреннее созерцание. Теперь же окружающий её внешний мир радушно встречал свою гостью, простирая к ней свои объятья, будто невидимый оркестр слагал в её честь гимн Радости и Счастья.

Она не могла сказать точно, сколько времени длилось это музыкальное блаженство, ей казалось, что время перестало отсчитывать привычные для неё часы и минуты. Но постепенно звуки музыки невидимого оркестра стали утихать. Таинственные музыканты (в реальной жизни бывшие обычными кузнечиками) взяли в унисон последнюю высокую ноту, и в природе наступила звенящая тишина. Очнувшись от приятных воспоминаний и вслушиваясь в завораживающие звуки затихающей природы, она поймала себя на мысли, что тишина никогда не бывает по-настоящему тихой. Вернее, та никогда не бывает тихой в значении «глухой», меняется лишь тональность непрерывно слагающейся мелодии.

«Вот и природа наших мыслей построена по такому же принципу, – подумала она, – наши мысли не прекращаются никогда ! Нам лишь нужно время от времени менять их тональность».