Влада Багрянцева - Десять с половиной недель

По факту, все просто: пока мы соблюдали субординацию – я полностью, Андрей относительно, – все шло как надо. Не Егоров первый, не он последний, кто пытается меня вывести. Но как только мы все оказались в подвешенном состоянии, когда не знаешь, что будет завтра и не пристрелят ли тебя, пока расплачиваешься на заправке, все стало сложнее и вместе с этим проще. Не оправдываю Андрея, но это его защитная реакция, он злится на все, чтобы не казаться потерянным хотя бы в своих глазах. Сохраняет подобие контроля ситуации и власти, хотя мы знаем уже, что от нас зависит теперь немного.

В очередной гостинице, затерявшейся на карте, почти в бездорожье – Максим еще сомневался, ехать ли к ней, жалко тачку было, – я думаю: может, отправить Андрея спать с водителем, а самому устроиться в номере напротив? Но это, конечно, минутная слабость, знаю же, что нельзя оставлять Егорова без присмотра, да и для Макса одна ночь с этой нимфоманкой в теле мужика – тот еще квест на выживание. Поэтому опять все то же самое – ужин, душ, постель. У Андрея новая фишка, со мной он не разговаривает, делает вид, что меня не существует в принципе, отчего мне легче. Хоть какая-то передышка, даже на короткое время. Мы с ним достаточно давно знакомы, чтобы я научился определять его настроение, и сегодня одно из тех, когда лучше не лезть. Пусть отдохнет сам от себя. На самом деле иногда кажется, что это два разных человека – Андрей спокойный и Андрей, которому нужно заявить о себе. Доказать что-то, и тогда он превращается в капризного взрослого, портящего любой положительный настрой. Но глупым и инфантильным я его никогда не назову, потому что дела фирмы он ведет так, как положено, знает о ней все куда лучше ведущих менеджеров и с партнерами по бизнесу всегда предельно вежлив и приветлив. Он может сидеть в кабинете допоздна и забывать о своих блядках на недели, ведя вполне приличный образ жизни, но пока его снова что-то не накроет – и тогда, поймав его красноречивый взгляд, я понимаю, что мне придется опять торчать под дверью, пока он «отдыхает».

У каждого свои способы снять напряжение – кто-то бухает, кто-то курит далеко не сигареты, кто-то ходит по массажным салонам или спортзалам, Андрей вот трахается. По залам он тоже ходит, но это ему не слишком помогает сбрасывать накопившийся эмоциональный хлам, токсичные отходы общения, как я это называю. Если Андрей не трахается – он имеет всех церебрально.

Я не сплю, сидя в кресле у окна рядом со своей кроватью, и иногда, когда терпеть больше не могу, смотрю в сторону Андрея, который дрыхнет как ни в чем не бывало. Потом отворачиваюсь снова, рассматривая пустую парковку внизу – чутье, выработанное с годами работы в сфере охраны молчит, значит, все в порядке. Никто за нами не следит, и это радует – хоть тут повезло. Пока что на хвост никто не сел, и есть все шансы добраться до особняка незамеченными. Порой в такие моменты мне кажется, что намного лучшим решением было бы завести семью, чтобы было ощущение, что меня кто-то ждет. Иногда кажется что плюсы одиночества становятся минусами. Не всегда, но бывает, что накатывает и накрывает этим особенно сильно, вот как сейчас.

Многие из тех, кто так же, как я, предпочитает парней, женаты. Взрослые, состоятельные люди, известные бизнесмены или политики, имеют не по одному ребенку от жены, которая и знать не знает о том, что у мужа даже не любовница, а любовник. Иногда и не один. Потому что семья – это семья, а постель – это постель. Шампанское и красное вино хороши сами по себе, но лучше их не смешивать. У меня много шансов на успех в построении семьи, но дело совсем не в том, что я не смог бы жить двойной жизнью, припекло – смог бы. Все куда проще – если раньше женщины привлекали меня хоть немного, то сейчас, с возрастом, мне мало обычной физиологической стимуляции, я должен хотеть того, кого имею, и мозгами тоже. Он должен быть мне интересен как человек. В этом мы с Андреем в корне отличаемся.

Утром звонит Сергей с левого номера, коротко спрашивает, все ли проходит успешно, удовлетворяет свое любопытство и желает удачи. Потом мы все завтракаем в комнате – Андрей, как всегда, фыркает, но ест, потому что хочется, а в меня ничего не лезет, только чашка кофе с бутербродом, который бутербродом можно назвать с натяжкой – тонкий пласт ветчины и еще более тонкий сыра. Сразу вспоминается половина головки ноздреватого, желтого «маасдама», лежащего в холодильнике на кухне Егоровых. Холодильников, к слову, у них было три – с заморозкой, с продуктами для готовки и с уже готовой едой. О том, что поесть, я никогда не беспокоился, этим занималась прислуга, а тут придется готовить самим, а я не помню, когда в последний раз жарил яичницу. Надеюсь, Макс, который жил один, точно нас с Андреем спасет от полуфабрикатов – он-то должен уметь готовить. Макс ест забавно – торопливо, но заразительно, жизнеутверждающе, что ли. С аппетитом наворачивает, подчищая тарелку хлебом – удивительно при такой любви к еде, что у него совершенно не расползшаяся фигура, хотя он совершенно точно не занимается спортом с остервенением. Видимо метаболизм достался отличный. За ним вообще любопытно наблюдать – парень он простой, но есть что-то, что цепляет. Что-то, что хочется подцепить и вытащить наружу.