Виталий Радченко - Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток

Дверца сейфа скрипнула, отворяясь. Горлышко бутылки тихо звякнуло о край рюмки, забулькал наливаемый в рюмки коньяк.

– Будешь?

– Ой, Люда, неудобно как-то. При Кирюшечке.

– Ну, как знаешь!

Синий… Желтый… Зеленый… Запах коньяка разлился по кабинету. Зашуршала обертка конфеты. Мышцы ног откликнулись дрожью на мысленный приказ. Тепло расползлось вниз по икрам. Уже скоро. Синий, желтый, зеленый… Скоро… Чья-то сухая ладонь коснулась его лба. Пихта. Кирилл с трудом удержался от того, чтобы не оттолкнуть ее руку. Слишком рано. Одно неловкое движение – и он свалится на пол. От одной лишь мысли о том, что эти тетки, причитая и охая, будут поднимать его с пола, парня снова замутило. Скрипнули под ковром рассохшиеся половицы паркета – Тома вернулась на место.

– Людочка, ты там говорила про его брата, он же вроде как пропал без вести?

– Да, нехорошо получилось. Разозлилась чего-то, – Мелехова вздохнула. – Он, видишь, Кирилл-то, все не успокоится никак. Марк ведь ему практически отца заменил. Возился с ним все время, как нянька. Никто не верил, что Кирилл вообще ходить будет, а Марк не сдавался. Он такой упрямый был. А потом пропал…

– Какой ужас! А с отцом-то что случилось?

– Ты не знала? Зарезали его где-то в Сибири, в Кемеровской области. На заработки он ездил. Доездился…

– Ах! – Пихта всхлипнула, всплеснув руками. – Бедняжечки! А я и не знала! Люда, ты знаешь, я обязательно зайду к ним! Такое горе… Может, нужно помочь как-то? Ах!

Кирилл шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

– Кирюшечка! – Тома вскочила со стула.

– Все в порядке! – Кирилл жестом остановил явно намеревавшуюся кинуться к нему на помощь Пихту. – Людмила Антоновна, я прошу прощения.

– За что, Ковалев? – Мелехова нахмурилась.

– За глупую статью, – Кирилл, не глядя в глаза главреду, наклонился, массируя ноги. – Вы абсолютно правы, я не должен был заниматься этими нелепыми расследованиями, не посоветовавшись с вами. – Он вдохнул и резко встал. Острая боль пронзила ноги от голени до бедра. Обычно после приступа он около часа растирал сведенные судорогой мышцы, перед тем как подняться. Но сейчас…

– А также прошу прощения…

Кирилл сделал шаг. Скрюченная стопа скосолапилась, и его повело всем телом вперед. Как всегда в такие моменты, время словно замедлилось, давая возможность взведенному, как пружина, мозгу просчитать все возможные варианты. Шаг. Простейшая команда, передаваемая телу нейронами мозга, и беспрекословно, на уровне рефлекса выполняемая им, но выполняемая при одном условии – тело должно быть здоровым. И это условие сейчас не работало. Левая нога не слушалась. Кирилл замахал руками, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Шаг! Пусть с опозданием, но мышцы ожили, выдвинув левую ногу вперед. Он облегченно выдохнул.

– Прошу прощения за отнятое время.

– Ковалев, стойте!

Он не отреагировал, помня, что самое главное для него в эти мгновения – найти точку, на которой можно сосредоточить все внимание.

– Кирилл, поймите, я вовсе не хотела вас обидеть!

– Я понимаю, – он впился взглядом в натертую до блеска дверную ручку и подался вперед, по направлению к выходу из кабинета.

– Но я просто обязана была вас уберечь!

– Да, конечно, благодарю вас.

Ручка металась вверх-вниз перед глазами. Шаг, еще шаг. Продвинуться на полметра вперед, нырнув всем телом вниз, словно споткнувшись, и тут же, в последнее мгновение перебросить вес тела на другую, такую же полубеспомощную ногу. Повторить это снова и снова. Кирилл остановился у самой двери. Конечно, сейчас хорошо было бы обернуться и посмотреть им в глаза, но тело его пока было не готово к таким драматическим жестам.

– Я увольняюсь.

Кирилл кое-как открыл дверь и вывалился в коридор.

Вероника Осипова этим утром пребывала в превосходнейшем настроении. В 9:58 она выпорхнула из лифта и легкой походкой направилась вдоль по коридору к офису «МедиаПро», в такт звонко цокающим каблучкам перелистывая на экране айфона утреннюю партию селфи, которые, включая самую свежую дюжину «лифтолуков», сделанных только что, по строгому и чрезвычайно самокритичному рейтингу Вероники, варьировались где-то между «предельно классными» и «классными запредельно». Девушка слегка замедлила шаг у самых дверей офиса и, сделав наконец нелегкий, но приятный выбор, решительно ткнула пальчиком в экран, отправляя свой необычайно романтичный, сделанный полчаса назад на фоне едва тронутой осенней желтизной аллеи снимок, в гламурную сеть личных интернет-аккаунтов, одновременно приложив сумочку к электронному замку на двери. Погребенная где-то в нижних слоях сумочки, карточка сработала не сразу, и девушка, слегка раздраженно поджав пухлые губки, придавила сумку к замку. Дверь, пискнув, отворилась. Вероника вошла внутрь и, бросив мимолетный взгляд на часы на стене (ровно10:00!), быстро зашагала по направлению к приемной.