Янина Логвин - Осколки тебя

Поздно. Что-то больно боднуло меня в спину, я выставила руки, и упала в траву. А обернувшись, увидела рядом незнакомого темноволосого мальчишку. Он сидел на дороге возле опрокинутого велосипеда и потирал ладонью ушибленное колено. Похоже, ему досталось больше, чем мне.

Мы с удивлением уставились друг на друга.

– Цела? – спросил мальчишка, и я осторожно кивнула:

– Да.

Охнув, легко вскочила на ноги и поспешила ему на помощь. Это я была виновата в нашем падении и надеялась, что он не сильно ушибся.

– Извини, я тебя не видела! Я не хотела!

Мальчишка помощь принял и вовсе не выглядел обиженным. Встав, отряхнул колени и взглянул с любопытством.

– Привет! Ты кто такая? Откуда здесь взялась?

– А ты? – дети часто, когда растеряны, отвечают вопросом на вопрос, вот и я не стала исключением. А он ответил.

– Я – Алекс Райт, и это мой дом, – показал рукой на большой двухэтажный коттедж. – И раньше я тебя тут не видел. Так кто ты?

Я еще никогда не пожимала руки мальчикам, тем более таким симпатичным – стройным, вихрастым, с красивыми синими глазами. Но этот мальчишка явно не собирался уходить, и я решила попробовать. Протянула руку и улыбнулась:

– Привет, меня зовут Лена Холт, – представилась, как научили родители, и показала рукой за спину: – А живу я вот в этом доме!

Мой дом тоже был ничуть не хуже, чем у него – двухэтажный, белый, с красивыми колоннами у входа. Разве можно его сравнить с нашей квартиркой в Хьюстоне, где была такая крошечная кухонька, что мы с мамой едва помещались в ней вдвоем? Смешно! Поэтому и показала гордо.

Мальчишка по имени Алекс удивился. Распахнул свои синие глаза.

– Так ты и есть та самая дочь мистера Холта, о которой все говорят?

Конечно же, мне было интересно узнать, что обо мне «все говорят» в Сэндфилд-Роке. Я подождала, пока мальчишка поднимет свой велосипед, и спросила: «А что говорят?».

– Ну, разное, – неопределенно пожал он плечами. Вручив мне велосипед, поднял с асфальта мой рюкзак и помог надеть на плечо. – Но в основном то, что твой отец сильно постарался, чтобы найти вас с мамой и вернуть домой. Это здорово!

Это прозвучало прежде всего очень мило, и я кивнула:

– Еще как!

У меня не было здесь друзей, а Алекс смотрел приветливо, и мне сразу же захотелось ему все рассказать. И про Хьюстон, и про Камиллу, и про то, как здесь все красиво – на улице Трех клёнов. Я так еще никогда не жила!

Но сказала совсем другое.

– Знаешь, если бы я была градоначальником, я бы назвала эту улицу – улицей Белого дуба! Это же каждому понятно! Разве могут клёны с ним сравниться? – и, повернувшись, посмотрела на дерево, из-за которого мы оба упали.

Мы находились на огромном пологом холме, слева, далеко внизу лежало побережье океана, справа, за городом – виднелись горы и густой лес, а вдоль улиц росли высокие платаны и клёны – уж точно гораздо больше трех!

Алекс тоже вскинул голову. Красная птичка не улетела, она так и порхала в ветках, красиво чирикая и греясь на солнышке.

– Этому дубу восемьдесят лет. Его посадил еще мой прадедушка, когда уходил на войну, а его жена, наполовину индианка, ждала ребенка. Они очень хотели сына и попросили об этом индейскую богиню плодородия. И посадили это дерево. Понимаешь, прадед мог не вернуться, а дуб символизировал продолжение рода.

– И ты в это веришь?

Алекс пожал плечами.

– Не очень, если вспомнить, что его сын – мой дед, всю жизнь был протестантом, а бабушка тридцать лет проработала диктором на местной радиостанции и, честно говоря, любила присочинить. Она еще и не такие истории рассказывала!

Я с новым интересом посмотрела на мальчишку.

– Но ты вовсе не похож на потомка индейцев, – там, где я в последнее время жила, в Южных штатах, мне не часто приходилось их встречать, но во внешности Алекса я не заметила характерных черт внешности коренного народа.

– Это потому, что моя мама голландка, а папины предки приехали в Америку из Ирландии, – охотно объяснил Алекс. – Но я смуглее тебя.

Это была правда. Хоть волосы у меня были не мамины – золотисто-пшеничные, а темно-русые и немного волнистые, но светлую кожу я унаследовала от нее. Как и цвет глаз – зелено-карий.

Мы внимательно посмотрели друг на друга, словно оценивая, а потом, не сговариваясь, повернули головы к дубу.

– Правда, он ужасен? – но сказал это Алекс с восхищением, и я захихикала:

– О, да-а! Он похож на большого страшилу, но только доброго.

– Точно! На Страшилу Рэдли из «Убить пересмешника»! Которого никто не видел, но все боялись!