Татьяна Грачева - Колючка и стихоплёт

Его сообщница не уделяла спелым ягодам ни капли внимания. Она опустилась на колени перед подвязанными кустами помидоров, развернувшись спиной к Диме. Густые каштановые волосы топорщились коротким хвостом, словно ёршик. Выгоревшие на солнце пряди слегка вились, обрамляя загорелое до черноты лицо. Она приподняла повядший стебель и сняла с него огромный розовый помидор.

– Э, нет. Смородиной я уже объелась. Хочу помидор, королевский, – Малика оглядела кривой, расплывшийся, словно тыква, овощ и с нескрываемым блаженством принюхалась. – Какой запах! Можно даже не солить, так буду лопать.

Она тут же вгрызлась в упругую розовую кожицу, сок брызнул на лицо и потёк по подбородку.

Дима укоризненно покачал головой.

– Стоило ли так пачкаться. – Он давно уже не стремился воспитывать Малику, но привычка к нравоучениям угасала медленно. Год назад друзья прозвали его Князь Мышкин 1 1 Князь Мышкин – главный герой романа Достоевского «Идиот». , но постепенно прозвище сократилось до второго слова. Теперь же, в восемнадцать лет, Дима и хотел бы обзавестись более благозвучной и мужественной кличкой, но эта прилипла, срослась с его мягкой натурой.

Розовые потёки помидорного сока вызывающе устремились к белой футболке, разодранной на груди. Малика смахнула их тыльной стороной кисти и снова откусила помидор. Дима постарался отвести взгляд от разлохмаченного выреза, открывающего вид на тесный малиновый купальник. Малика прекрасно знала о его чувствах, хоть и делала вид, что не догадывается. Так было проще сохранять дружбу. Димин брат-близнец Валя три года назад не побоялся перейти границу приятельства и поплатился отставкой и полным забвением. Теперь внимание Малики на летних каникулах принадлежало только Диме. Хотя он и был младше своего раскрепощённого брата на целых семь минут и ни в чём другом не смог его опередить, эта победа грела самолюбие. Он планировал провести лето, единолично завладев обществом подруги, правда, до сегодняшнего дня никто и не покушался на эту привилегию.

Дима поедал смородину сосредоточенно, его взгляд будто случайно то и дело опускался к воротнику тонкой футболки подруги и рывком, словно встревоженный воробей, возвращался к огромному помидору, закрывающему пол-лица Малики. Она же неотрывно смотрела поверх кустов, механически пережевывая розовую мякоть. Дима перевёл взгляд на объект её внимания и, не сдержавшись, взвыл с досады. По дорожке неспешно шёл незнакомый парень, слишком уж плечистый для своего возраста, сразу видно – спортсмен. Он приблизился вплотную к кустам. Мышкин уже хотел окончательно расстроиться, но тут заметил, что лукавым, с налётом иноземности лицом незнакомец очень напоминает Малику. Они оба были смуглыми, темноволосыми, с раскосыми, широко расставленными глазами, будто их славянскую кровь хорошенько разбавили островитяне. Только у Малики радужка была мутно-синей, как у младенцев, словно природа до сих пор не смогла определиться с цветом. А у парня глаза и вовсе оказались разными: левый – пронзительно-чёрным, а правый – зелёным, с золотыми крапинками. Дима непроизвольно вздрогнул от странного ощущения, будто чёрный глаз видит его насквозь, а зелёный насмехается.

Кирилл навис над притаившимися друзьями и широко улыбнулся.

– Привет, Кирюха!

Малика прожевала помидор и вздрогнула, скидывая оцепенение. Подскочила на месте, взвизгнула и ринулась через кусты, едва не наступив на руку Диме.

– Эдька, ну что, говорил с этим конспиратором? Молчит?

Дима резко поднялся, продолжая переводить взгляд с незнакомца на взволнованную подругу.

– Он твой брат, что ли? – с надеждой спросил он, с досадой отмечая, что гость выше него почти на голову. – И почему тебя Кирюхой назвал?

Малика не обернулась, слегка дёрнула головой.

– Ага, брат.

Кирилл не обратил внимания на пыхтевшего от злости Мышкина и первым решился преодолеть метр пустоты, повисшей между ним и подругой. Длинными руками легко обхватил Малику и притянул к груди, приподнимая над землёй.

– Его нет, снова уехал в город и ничего не объяснил. Не понимаю, к чему было трепать о какой-то новости?

Дима кашлянул, напоминая о себе, и протянул руку для приветствия.

– Дмитрий.

– Кирилл, – ответил он пожатием и снова улыбнулся, широко и от души.

Дима растерялся.

– Почему Малика тебя Эдиком назвала, а ты её – Кирюхой?

Малика тоже широко улыбнулась, мгновенно перестав быть похожей на Кирилла. Казалось, что во рту у неё слишком много зубов, и все они сейчас видны одновременно. А передние резцы, обычно спрятанные, выглядели несколько крупнее остальных, придавая лицу детскости. Дима помнил всего две такие улыбки, и обе предназначались не ему. Обычно Малика улыбалась, едва приоткрывая зубы, а вот так радостно и искренне – крайне редко.