Крисия Ковальски - Вальс осени

Аля засмеялась, а Иван подхватил сумку Милы и повёл девушек к своей машине.

И действительно, как только Мила оказалась в своей квартире, сразу же закрылась в ванной комнате, где долго лежала, блаженно закрыв глаза, в горячей воде с морской солью и ароматной пеной.

– Приготовь сестре поесть, я продукты привёз, – велел Иван.

– А ты не останешься? – спросила Аля, бросив кокетливый взгляд на парня из под полуопущенных ресниц. Всё-таки, какие они разные, в который раз заметил Иван. Вся красота досталась Миле, Аля же была полноватой и какой-то невыразительной в чертах лица.

– Нет. Мила устала. Мы с ней встретимся завтра, – и он вышел на лестничную площадку.

– Жаль… – вздохнула Аля, – Жаль, что не останешься.

Театр создает иллюзию близкого знакомства с незнакомым человеком;

отсюда великие страсти, которые возбуждают актрисы.

Жерар де Нерваль,

французский поэт

Евгений Подольский, режиссер театра, достаёт распечатанную на листках пьесу и читает ремарки автора.

– Вот, главная героиня тонкая светлая натура, да у неё даже грудь маленькая. Об этом даже в ремарках указано!

– Ну и что? – пожимает плечами Ирина Савельевна, художник по костюмам, – Искусство опосредованно, ты это знаешь, Женя! Ну и что с того, что актриса будет худосочной блондинкой? Если она не понимает саму суть своего персонажа, то какая польза от её внешней эффектности?

– Ты всё-таки хочешь, чтобы я попробовал Мирелу Новак в образе Лауры Уингфилд? В моей постановке эту роль всегда исполняла блондинка. Вот, смотри «она сейчас словно кусочек стекла, которого коснулся луч света, и он заиграл мимолетным призрачным блеском», – зачитал ремарку Подольский.

– Хочешь, не хочешь, Татьяна Озерцева лежит с температурой и воспалённым горлом, я сегодня звонила ей. Бедняжка, даже говорить не может, – вздохнула Ирина Савельевна.

– Как она умудрилась заболеть ангиной в конце лета? Ладно, сегодня подгони костюмы на Новак. Придётся отдать ей роли Озерцевой на этот сезон. Надеюсь, что справится, – произнёс режиссёр, думая про себя, что рискует, давая роль актрисе, только что закончившей театральное училище.

– Справится, – улыбнулась Ирина Савельевна.

– Озерцева задействована сразу в двух спектаклях, она играет полностью противоположных по характеру героинь. Маргарет Поллит и Лауру Уингфилд. Получится ли это у Мирелы Новак?

Когда Мила получила эти роли, несколько секунд она не могла дышать от распирающего счастья в груди. Девушка даже приказала себе: «Дыши! Дыши! Это правда!!!». Сколько раз девушка наблюдала из пустого зрительного зала репетиции, ловила каждое слова Татьяны Дмитриевны, которая в пьесах Теннесси Вильямса была просто бесподобна. Что до самой роли, то Мила, если уж совсем откровенно, не понимала Маргарет из «Кошки на раскалённой крыше». Зачем она покупала самые лучшие дорогие виски для спивающегося мужа, девушке не понятно. Если бы она сама оказалась в подобной ситуации, то старалась бы как-то бороться с этой пагубной привычкой мужчины. Когда Мила поделилась этими своими размышлениями с Иваном Покровским, звукооператором и своим другом, он усмехнулся:

– Ты, Милка, ещё молодая и глупая, тебе подрасти надо.

И больше ничего не стал ей объяснять. И что ей не хватает жизненного опыта и понимания действительности такой, какой её видит зрелая женщина, Мила тоже поняла на репетициях, когда читала наизусть монолог Маргарет Поллит:

– Всегда приходилось унижаться перед людьми, которых терпеть не можешь, только потому, что у них есть деньги и власть. Я была бедна, как церковная мышь. Тебе не понять… Когда я закончила школу, у меня было только два вечерних платья! Одно мама сшила по готовой выкройке, а другое перепало от богатой кузины, наглой девки. Как я её ненавидела! Ох, как я её ненавидела! А на свадьбу надела бабушкино подвенечное платье… Вот я и стала кошкой на раскалённой крыше!

Мила говорила монолог, а сама понять не могла, почему Маргарет так и не родила ребёнка от мужа, почему ненавидела родственников за их богатство. Почему, если кузина отдала своё платье, которое, наверно, было не дешёвым, раз кузина богатая, бедная родственница её ещё больше возненавидела? И почему идти под венец в подвенечном платье любимой бабушки – это такая беда? Мила считала, что её героиня просто не знала настоящей бедности, такой, когда даже двух вечерних платьев может не быть.