Оксана Эрлих - Дары любви

– В первую очередь вам нужно как следует выспаться и отдохнуть. Это я вам как врач говорю.

Алина покачала головой.

– Как вы не понимаете? Я не смогу сейчас отдыхать. Мой сын… мой единственный родной человек здесь, у вас, в таком странном состоянии.

– Да, насчет состояния вы правы.

– Что вы имеете ввиду? – Алина напряглась.

– Все двенадцать человек, которые сейчас в лаборатории госпиталя, находятся, я бы сказал, между жизнью и смертью. Сердцебиение отсутствует, но при этом кровь в организме медленно, но все же циркулирует. Это просто невероятно! Каким образом это происходит, я пока не установил. Рентгеновское обследование черепной коробки показало, что мозговая деятельность не нарушена. Мозг этих людей находится в состоянии глубокого сна. Эту загадку я просто обязан разгадать и, очень надеюсь, что вы мне поможете.

– Я? – Алина была крайне удивлена. – Каким образом?

Андрей Сергеевич многозначительно улыбнулся и сказал, протягивая Алине чашку с ароматным чаем:

– А об этом мы поговорим, когда вы выпьете согревающего чая на травах, которые я сам собираю и сушу.

Против чая Алина не возражала и залпом осушила чашку. Не прошло и минуты, как ее глаза стали слипаться, тело налилось свинцовой тяжестью и последнее, что увидела Алина, были карие улыбающиеся глаза Андрея Сергеевича.

Алина медленно открыла глаза и осмотрелась. Оказывается, она не покидала кабинет Андрея Сергеевича, хотя ей снилось, что доктор, со злой усмешкой на губах, несет ее беспомощное тело в темный жуткий подвал, в котором куча страшных приспособлений и инструментов, залитых чьей-то кровью.

Отогнав остатки сна, Алина потянулась и почувствовала, что вся усталость последних дней словно испарилась. Бодрость и желание немедленно действовать придало ей уверенность, что у нее обязательно все получится.

Отбросив теплый плед и вскочив с удобного дивана, Алина, мысленно поблагодарив Андрея Сергеевича за отличный чай, незаметно вышла из кабинета и проследовала на взлетную площадку. Отдохнувшие и полные сил спасатели уже ждали ее.

Полет был долгим. Алина все думала о Никите, о том, что чувствовал ее мальчик, замерзая в темной ледяной пещере. Отогнав вновь наворачивающиеся слезы, Алина принялась размышлять о том, за чем она летит, на что возлагает последнюю надежду на спасения Ника.

Аполлинария Генриховна, как ни странно, отсутствовала на своем любимом рабочем месте. Более того, ее со вчерашнего дня никто не видел. Сторож Семёныч, страдающий от очередного похмелья, изрек с видом знатока:

– Наша старуха, видимо, отдала концы.

Алина только отмахнулась от него и, взяв запасные ключи от директорского кабинета, отправилась на разведку. В памяти Алины не было дня, когда бы старая директриса пропустила хотя бы одну рабочую минуту. Поэтому тот факт, что Аполлинария Генриховна второй день отсутствовала в музее, говорил лишь об одном – с ней что-то случилось.

Открыв дверь, Алина, на всякий случай, позвала директрису. Не дождавшись ответа, она быстро прошла к столу и обомлела. Там был такой беспорядок, словно в открытое окно ворвался ураган и снес все на своем пути. Кипы бумаг валялись на столе и полу, набор серебряных ручек, подаренный на очередной юбилей, был разбросан по столу. На порванной в клочья книге был толстый слой пепла. Алина, вооружившись своей лупой, внимательно оглядела всё в поисках того, что могло бы ей хоть как-то помочь приблизиться к разгадке того, что здесь произошло. При рассмотрении книги, вернее того, что от нее осталось, Алина заметила знакомые красные линии по краям обложки. Это была именно та книга, в которой Аполлинария Генриховна хранила камень жизни. Еще до конца не веря в происходящее, Алина повернула голову к шкафу, в котором хранилась книга. Всё его содержимое было на полу. Нужно было узнать, что произошло с камнем, поэтому Алина продолжила осмотр. Пепла было слишком много для небольшого листка бумаги, в котором лежал камень. «Значит тот, кто это все сделал, сжег что-то еще, но что?» С этой мыслью Алина обошла необъятный стол и заглянула под него. В ту же секунду она шарахнулась в сторону. Под столом, раскинув руки в стороны, лежала директор музея. Когда первый испуг прошел, Алина встала на колени рядом с Аполлинарией Генриховной и положила указательный палец на запястье женщины, завешенное в избытке браслетами всех цветов и размеров. Еле ощутимая пульсация прощупывалась.