Оксана Эрлих - Дары любви

Алина просидела до вечера, не меняя позы. Звонка от Ника все не было.

Когда окончательно стемнело, она размяла затекшие мышцы и вновь достала копию карты, которую она сделала в тайне от Вадима в ночь перед вылетом. Нерасшифрованные знаки не давали ей покоя. Она ощущала какую-то недосказанность и пыталась найти ответ в рисунках. Но чем больше она всматривалась в линии, тем сильнее убеждалась, что загадка тщательным образом была скрыта намеренно теми людьми, которые составляли карту.

Сон сморил Алину в середине ночи. До кровати она даже не пыталась добраться, уснув прямо за столом, положа голову на злополучную копию.

Разбудил Алину телефонный звонок. Она вскочила, не понимая, что происходит. Быстро сообразив, что звонят не в дверь, она схватила телефон и нажала на кнопку. Голос Никиты был такой далекий, но такой родной, что все страхи Алины отошли на задний план. Он кричал в трубку, что с ним все в порядке. Свист снежной бури заглушал голос сына, но Алина уловила в интонации легкое разочарование и беспокойство. Немного позлорадствовать Алина могла себе позволить, ведь она была права, что эта поездка изначально была обречена на провал. Но расстраивать сына больше, чем нужно, она не стала. Сыпать соль на рану было уже бессмысленно. Никита и сам уже пожалел о своем скоропалительном решении. Уверив мать, что в скором времени он вернется домой, он отключился.

Алина была очень довольна. Не зря она ждала форс-мажорных обстоятельств, которые были бы существенным препятствием для осуществления задуманного Вадимом плана. Теперь словно побитая собака, он вернется, оставит свою распрекрасную работу, и, может, заживет обычной жизнью пыльного книжного червя, корпящего, как она сама, над горой книг. Алина отогнала эту нелепую мысль – Вадим в этой роли смотрелся бы настолько жалко, что это было просто невыносимо. Да он скорей умрет где-нибудь в Намибии от укуса неизвестного науке насекомого, потеряется в непролазных джунглях Амазонки, но никогда не изменит своей профессии. Таков был ее бывший муж, и никто на свете не смог бы его изменить.

Весь день Алина посвятила дальнейшему изучению карты, не смотря на косые взгляды Аполлинарии Генриховны. Сколько лет она была директором музея, не знал никто. Восьмидесятилетний сторож музея Семёныч поговаривал громким шепотом, чаще всего сам с собой, что Аполлинария Генриховна сама заложила первый кирпич в строительство музея еще при Николае II. Но поверить, что необъятной ярко накрашенной женщине с рыжим редким пучком волос на голове больше века, не мог никто. Ник всегда называл ее «полезное ископаемое», так как от нее можно было узнать много интересных вещей. Он этим часто пользовался, прося помочь с домашним заданием по истории или географии. Директриса млела и с удовольствием рассказывала мальчишке все, что его интересовало. Вот только Алину Аполлинария Генриховна почему-то невзлюбила с первой встречи. Но работоспособность Алины и ее неоценимый вклад в развитие музея, пока Вадим привозил какие-нибудь исторические безделушки, были неоценимы.

Так что и сегодня, поджав две морковного цвета губные полосочки, «полезное ископаемое», нервно вздыхая при каждом шаге, понесло свое колыхающееся в разные стороны тело мимо Алины, увлеченно рассматривающей что-то, не относящееся к ее драгоценному музею.

Алина пыталась докопаться до истины, но упрямая карта никак не поддавалась. Время от времени Алина поглядывала на грустно лежащий телефон. Тот не подавал признаков жизни весь день.

Так и не узнав ничего нового, Алина решила, что безопасность Ника все же выше, чем какая-либо личная неприязнь. Спрятав гордость поглубже, она решительно соскребла карту со стола и направилась в кабинет директора. Уж если Аполлинария Генриховна не сможет прочитать эту абракадабру, то больше просто некому.

Алина тихонько поскреблась в массивную железную дверь с деревянным набалдашником в виде зевающего льва. Не услышав ни звука, она медленно отворила тяжелую дверь и вошла. Аполлинария Генриховна сидела за своим письменным столом и смотрела прямо на Алину. Ее взгляд был таким застывшим и мутным, что Алина невольно замерла. «Неужели это чучело умерло именно тогда, когда так мне нужно?» – с досадой подумала Алина. Но чучело только громко всхрапнуло и вновь замерло.

– Господи, она спит с открытыми глазами, – невольно вырвалось у Алины.

– Я совсем и не сплю, – проскрипела Аполлинария Генриховна, встрепенувшись и уже осмысленным взором посмотрев на гостью.