Татьяна Никандрова - Бунтари не попадают в рай

– Сегодня. В шесть часов. В парке, у памятника Пушкину, – выдыхает она, неспешно вытягивая руку из захвата моих губ. – Смотри, не опаздывай.

– Буду вовремя, – даже не пытаюсь скрыть ликование в голосе.

А потом, повинуясь внезапному порыву, подаюсь лицом вперед и смачно чмокаю ее в сахарные губы. Понятно, что на настоящий поцелуй мне претендовать еще рано, но от такой невинной шалости я просто не смог удержаться.

Не ожидая от меня ничего подобного, девчонка не успевает быстро среагировать, поэтому чмок получается знатный. Звонкий и влажный. Прям как я люблю.

– Эй, а ты не много себе позволяешь? – она возмущенно толкает меня ладонями в грудь, разрушая атмосферу интима, образовавшуюся между нами.

– Да вроде нет, – блаженно щурясь, почесываю затылок.

Происходящее напоминает мне игру. Щекочущую нервы и возбуждающую.

– Не наглей! – она предостерегающе грозит мне пальцем, на этот раз указательным. – А то придется тебя наказать.

– Да? – я наигранно изображаю испуг. – И что ты сделаешь? Отшлепаешь?

В воздухе повисает пауза, в течение которой Стелла, не моргая, сверлит меня пристальным, немного пугающим своей прямотой взглядом. Все-таки первое впечатление никогда не подводит. Она реально похожа на ведьму. Красивую и опасную.

– Я вырву твое сердце и залью в него бензин, – вкрадчиво произносит девушка. – А спички у меня вот здесь, рядом, – он хлопает по карману куртки. – Так что берегись, Бестужев, полыхнуть может в любой момент.

И вроде бы слова Стеллы по смыслу напоминают шутку, но вот чересчур серьезная интонация, с которой они сказаны, заставляет меня немного напрячься. То ли дело в ее необычных глазах, которые, подобно рентгену, просвечивают тебя насквозь, то ли в выражении лица, напрочь лишенном улыбки, но что-то в этой девчонке наталкивает на мысли о фатальной неизбежности, о карме, о судьбе, о потоке и о прочей философской лабуде, о которой я никогда прежде не задумывался…

Пока я зависаю в резко нахлынувшей рефлексии, Стелла теряет ко мне интерес и, на ходу доставая из сумки сигареты, удаляется.

Сегодня. В шесть часов. В парке, у памятника Пушкину.

Надо будет помыть кроссы и надеть чистые носки. Она, конечно, вся из себя краля, но, кто знает, может мне чего и перепадет?

Ася

– Как дела в колледже? – интересуется мама, переводя на меня взгляд.

Виктора, моего отчима, о новостях на работе она уже расспросила. Дашку, мою младшую сестренку, о школьных успехах тоже. Теперь настала моя очередь отвечать на мамины вопросы. Желательно максимально конкретно и содержательно, а не то она начнет сердиться. Родительница терпеть не может пространных рассуждений ни о чем. Ей надо, чтобы все было точно и по делу.

– Хорошо. Сегодня к нам в группу новенькие перевелись, – рапортую я, наматывая на вилку переваренные спагетти.

– Да? – мама с любопытством изгибает бровь. – И что они из себя представляют?

– Ну… Просто ребята. Два мальчика, – после небольшой паузы отзываюсь я.

На самом деле, конечно, не просто ребята. Про Егора Янковского ничего сказать не могу, мы с ним даже взглядами за весь день ни разу не обменялись. А вот Глеб Бестужев, несомненно, занял особое место в моих мыслях.

Таких, как он, я раньше не встречала. Ну, чтоб и классный, в смысле красавчик со всех ракурсов, и крутой – типа ему море по колено, и благородный. Ведь бороться с несправедливостью – это же благородно, да?

Манера общения Глеба, непринужденные улыбки и то, как он вступился за меня перед Стеллой, – это все так разительно отличается от того, к чему я привыкла, что я просто не могу оставаться к нему равнодушной. Хотя в общем-то и не пытаюсь.

Сегодня, когда задира Кац покинула аудиторию, Глеб опустился на корточки и принялся собирать мои учебники с пола. Без лишних слов и скабрезных шуточек на эту тему. Просто взял и молча помог. Так, будто для него это само собой разумеющееся.

Я осознаю, что кому-то мое восхищение его поступком покажется странным, ведь это вроде как нормально – помогать тем, кто оказался в беде. Но в рамках устоявшегося коллектива группы, в которой я учусь и в которой неформальным лидером является Стелла, понятие нормы несколько перекошено. У нас не принято помогать слабым. У нас принято их добивать.

Именно поэтому доброе отношение нового одногруппника вызывало во мне целую бурю чувств. От радости и благодарности до внезапно воскресшей веры в то, что не все люди в мире – сволочи. Что среди них есть добрые, отзывчивые и вполне себе дружелюбные индивиды. Такие, как Глеб, например.