Елена Левашова - Мы не навсегда

– Барсов, у вас отличные анализы, – вхожу в палату и придвигаю стул к кровати больного. Завидев меня, Марк приподнимается на локтях. – Снимите футболку, я вас осмотрю. Что вас беспокоит?

– Софья Васильевна, я хотел объяснить вчерашнее. Лена, она…

– Не стоит. Ваша семейная жизнь меня не касается.

Боже, мне хочется зажмуриться. Марк обнажает крепкую, покрытую темной порослью волос грудь. «Ты врач, дура! А он пациент! Ты каждый день видишь людские голые тела. Успокойся и отдышись», – приказываю себе мысленно и касаюсь его горячей кожи фонендоскопом. Тахикардия, так я и знала. Марк взволнован не меньше моего.

– У вас тахикардия, – произношу, вынимая из ушей дужки.

– Волнуюсь, – вздыхает он. – Софья, я хочу поговорить с вами.

– Барсов, я врач. Меня интересует только ваше здоровье. – Заглядываю под марлевую повязку – рана сухая, шов заживает без особенностей.

– Есть новости о вашем муже. – Произносит он, глядя мне в глаза.

«Наверное, детектив раскопал информацию о любовницах», – протягиваю мысленно.

– Говорите.

– Буду ждать вас в шесть вечера на крыше, – решительно отвечает он.

– Это что же… свидание?

– Думайте что хотите. Пирожные я заказал, привезут ко времени. Считайте, что у нас деловая встреча. На воле я пригласил бы вас в ресторан, а так… Только крыша.

– Хорошо, приду, – неожиданно отвечаю я.

Что ты делаешь, Сонька? Ведь пожалеешь, да будет поздно…

Софья.

– Тарасевич, что с вашим внешним видом?

Ну вот… Только ты, Сонька, решила начать новую жизнь, как активировались «букашки на ветровом стекле».

– Я… Эм… Леонид Сергеевич, я ничего не…

– Между прочим, в Санпине нет ни одного замечания по поводу гель-лака. Обычный лак, наращивание – тут уж без вопросов. Так что, сбавьте обороты, босс! – вступается за меня Марина. – Или вы зря для отделения перчатки Ansell заказываете? (Французский производитель №1 в мире по производству суперпрочных перчаток из натурального латекса. Примечание автора.)

– Хм. Что же вы так сразу? – тушуется заведующий отделением. – Уже и сказать ничего нельзя. А если пожалуется кто-то? Они же ко мне придут, Сонь.

– Ладно, Леонид Сергеевич, завтра суббота… – грустно вздыхаю, разглядывая пальчики в свете окна. – К понедельнику приду нормальная.

– Все, закрыли тему. – Мнется Леонид Сергеевич. Снимает с головы шапочку и взмахивает ладонью в сторону двери. – Идем в кабинет, Софья Васильевна. Поговорить надо.

Господи, неужели заведующему стали известны постыдные тайны моей семьи? Я бы не хотела обсуждать это с ним. Хотя… Я почти уверена, что о Павле знали все. Судачили за спиной, жалели меня… Ненавижу жалость. Слишком уж я для нее сильная.

– Садись, Сонечка.

Леонид Сергеевич плюхается в кресло и нависает над столом. Понимаю, устал… Операции, конец рабочего дня, да еще и я со своей… вольностью.

– Слушаю вас, – отвечаю бесцветно.

– Сонь, я уезжаю в Америку. Мы с Ниной так решили. Поверь, мы долго жили на две страны, но сын… Да и Иришка… Дети давно там, а мы, как неприкаянные. – Сбивчиво объясняет он.

– Я вас прекрасно понимаю, вы не должны оправдываться.

– Сонь, я порекомендовал твою кандидатуру на место заведующего отделением. Высокая зарплата, премии, благодарности пациентов, повышение квалификации в лучших российских и зарубежных школах… В общем, бонусы налицо. Но и ответственности по горло. Сама знаешь…

– Меня? А почему меня? А не Толика или Марину? – отрезаю я, ерзая на месте от нетерпения.

– Марина резкая, неуступчивая. Там же еще с начальством уметь надо… Где-то промолчать, подчиниться, проглотить. Толик он… Не знаю. Он не готов. Ты блестящий врач и отличный дипломат. Я уверен, что лучшей кандидатуры мне не сыскать. Ну что, согласна?

– Можно подумать? – от волнения голос садится до жалкого всхлипывания.

– Недолго. – Соглашается заведующий. – Ну, ступай.

– До свидания…

Ну и ну… Выскакиваю из кабинета зама, как пробка от шампанского. Приваливаюсь к стене, пытаясь отдышаться. Повышение по службе! Наконец-то я дождалась. И снова на память приходят гнусные воспоминания: «Сонечка, никто тебя без моей протекции никуда не назначит. Ты технарь, работай простым хирургом, а деньги буду зарабатывать я!». Ох, как же Павлуше повезло, что он умер! Сейчас бы я плюнула ему в морду и растерла. Я соглашусь на должность. И уверена, что справлюсь.

Время тихонько ползет к закату. Орхидеи, живущие на моем подоконнике, склоняют головки и листья, жалюзи тихонько подрагивают от вечернего ветра. Вот и сентябрь. Осень раскрашивает древесные кроны в разные оттенки оранжевого и желтого, наполняет воздух блаженной прохладой, серебрит бегущие по небу облака. И еще у меня сегодня свидание с пациентом… Интересно, Барсов нарядится? Побреется и примет душ? Дурацкие мысли почему-то заставляют улыбнуться. Я переодеваюсь в уличную одежду, тщательно умываюсь. Чищу зубы, припудриваюсь, трогаю губы прозрачным блеском… Веду себя, как распутница – такая же, как «Викуша»… Бросаю взгляд на стрелки часов и, наконец, выхожу из опустевшего кабинета. Бегу по коридору, как преступница – втянув плечи, сажусь в лифт и еду на последний этаж. Взбираюсь на крышу по узкой железной лестнице, издали замечая Марка.