Ольга Михайлова - Святой в миру (СИ)

Коркоран судорожно сглотнул.

-Мы познакомились с его сиятельством графом Раймондом Чедвиком в "Атенеуме" десять лет назад, - продолжил он, - между нами возникло своего рода приятельство, быстро ставшее с его стороны - покровительством и наставничеством, с моей - а я был совсем молод - уважением и привязанностью. Не имевший детей, одинокий и несколько эксцентричный, граф увлекался театром и сделал все, чтобы увлечь меня. Но это детали, и едва ли они будут вам интересны.

То, о чем я хочу рассказать вам, случилось пять лет назад, первого марта, я хорошо запомнил эту дату. До этого Чедвик предложил поставить у нас "Гамлета". Он дал мне и первые уроки театрального мастерства. В этот день у нас в клубе была генеральная репетиция. Я до этого странно робел, мне казалось, мои реплики никуда не годятся, я просто обречён осрамиться. Но выйдя на сцену на генеральной, я с изумлением понял, что меня вдруг что-то подхватило, и это что-то... не знаю, как объяснить. Это что-то... играло мной. Словно какой-то незримый демон подмостков вселился в меня. Я чувствовал в себе необычайную силу, лёгкость, слияние со сценой, потерю чувства времени и места. Я видел, что и все остальные заметили, что творится что-то странное. Чедвик был в восторге, все - Биллинхем, Тилни, Уэст, Уилкинс - смотрели на меня с изумлением.

Коркоран плюхнулся на скамью рядом с Бэрил.

- После репетиции Чедвик сказал, что премьеру надо назначить на следующее воскресение - и не желал слушать никаких моих возражений. Я же был в полном недоумении. Пережитое смутило и разозлило меня. Я не люблю... и в этом я, наверное, тоже Гамлет... Я не флейта, и не люблю, когда на мне пытаются играть, тем более, непонятно кто. Видя моё состояние, Чедвик, когда мы шли по Риджент-стрит, предложил мне заночевать у него, пообещал показать свои гербарии, что собирал в Индии, их привезли ему из его поместья в Суссексе. Я согласился: мне не хотелось оставаться одному, я хотел выбрать время, поговорить о пережитых ощущениях, надеялся, он объяснит мне, что произошло. В десяти шагах от парадного оказалось, что два фонаря у его дверей не горят. Когда же мы подошли к ступеням - из темноты выскочили какие-то голодранцы. Они не ожидали увидеть двоих, но ринулись на Чедвика. Я разбил одному лицо и свалил на землю, ударил тростью по голове другого. Третий убежал. На шум драки из дома выскочили лакей Чедвика и его экономка, я поднял графа. По счастью, он упал в сугроб и, хоть у него было повреждено запястье и болело плечо, серьёзно он не пострадал. Он распорядился, чтобы мы скрутили двоих негодяев, и велел, к моему удивлению, запереть их в погреб. Через час, успокоившись и придя в себя, граф велел Линси вытащить одного, зарядил, к моему ужасу, пистолет и приставил к виску незадачливого бандита. Он требовал сказать, кто нанял их. Я смотрел на него в немом изумлении, ибо был уверен, что это просто разгулявшаяся чернь, у которой не хватило нескольких пенсов на похмелье. Но Раймонд оказался прав. Бандит не знал имён - ему, разумеется, не удосужились представиться, но, согласитесь, Патрик, родинка над губой и рассечённая бровь - приметы нечастые. Я тогда, помнится, подумал, что мне нет дороги в криминал. Если уж родинку заприметили, то меня опознают с десяти шагов.

Мисс Бэрил встала и снова опустилась на скамью. Отец Доран окаменел, но губы его шевелились.

-Вы хотите сказать, Кэмпбелл и Морган наняли... головорезов... убить Чедвика?

Коркоран пожал плечами.

-Один до этого проигрался в пух, другой был давно разорён. Они просто решили поторопить судьбу. Негодяям было приказано не убить, но избить старика. Они рассчитывали, что после тот протянет недолго, при этом все сочтут нападение делом рук лондонских бродяг.

-Бог мой... - мисс Бэрил в ужасе смотрела в землю.

-Самое печальное, точнее, саркастично скорбное во всей этой истории,- проронил Коркоран, - так это то, что за месяц до этого старейший друг Чедвика, их полковой врач, сказал, что осталось ему недолго. Я не понимал, почему Чедвик так спешил с премьерой. Премьера состоялась седьмого марта, а восемнадцатого Чедвика не стало. За несколько дней до его смерти, - он уже не вставал с постели, - я пришёл навестить его. Раймонд смотрел в лицо смерти как солдат и спросил меня, что ему оставить мне? Я ... не хотел... но глупо было и лгать, утешая. Я попросил оказать мне в завещании четыре его акварели и индийские гербарии - на память о нём.

Коркоран помрачнел.

- Я помню, что Раймонд усмехнулся и пообещал, что я получу их. Мы заговорили о недавнем происшествии, Чедвик сказал, что мне не отец. И не призрак. Я не должен мстить. Речь идёт о его родне и ему не хотелось бы позорить её. Он уже сделал всё, что нужно. Не поняв его слов, я подумал было, что он донёс в полицию на Кэмпбелла и Моргана, тем более что Линси сказал мне, что негодяев забрал вызванный милордом констебль. Но я не мог поверить, что Чедвик поступил так, тем более что ни Моргана, ни Кэмпбелла не обеспокоили. На прощание Чедвик бросил: "С какой же безраздельностью весь мир заполонили грубые начала..." Он потребовал дать ему слово, что я никогда не выйду из его последней воли. Я не совсем понял его, подумал даже, что он бредит, но пообещал.