Светлана Багрянцева - Николь

Зоя Васильевна меня достала. Ходила в гости чаще, чем хотелось бы. Совала во все щели свой крючковатый нос. Ну надо же, пыль на подоконнике за цветочным горшком. Какая я неряха, ай-яй-яй. Никита за меня никак не заступался. Молча сносил все придирки матери в мой адрес и только когда она уходила, начинал оправдываться.

Я уже была не рада, что связалась с ним, тем более он ни разу за это время не намекнул о свадьбе.

Я всё больше хотела малыша и полноценную семью. Не знаю, бывает ли у трансгендера материнской инстинкт? У меня он есть. Я с завистью заглядывалась на беременных. Провожала взглядом мамаш с колясками. Пора бы поговорить с Никитой о детях. Мы пойдем в клинику, подпишем нужные документы. Неверов сдаст сперму, а я попрошу заменить её на мою. Небольшая взятка врачу – и Никита никогда не узнает, что ребёнок не его. Главное – сурмаму подобрать такую, чтобы была похожа с ним.

Иду домой и думаю, как сказать о своëм решении. Как Никита на такое отреагирует? Всё равно нужно поговорить и будь что будет.

Зашла в квартиру. Шумел телевизор. Никита был дома, пил пиво и смотрел футбол. Он обернулся на звук моих шагов.

– А, пришла? Загадочная блин такая! – Никита сделал телевизор потише.

– Да, нам надо серьёзно поговорить, Никита. Я хочу замуж и детей, – заявила я, садясь рядом с ним.

Никита в это время присосался к бутылке. Поперхнулся. Облил серую футболку пивом.

– Тебе так не живется?! – удивлено спросил он.

– Хорошо, давай жить так, но я хочу детей, Никита. Сама не рожу, но есть же суррогатное материнство.

Никита даже подскочил с дивана. Поставил бутылку на журнальный столик и взмахнул руками.

– Какие дети, Николь?! Я тебя ещё раз спрашиваю, тебе так не живется?! Ребёнок – это лишние траты. Пелёнки, подгузники, всякая другая дребедень. Он будет орать по ночам и мешать нам спать. Я не дам тебе денег на ЭКО. Это запредельное бабло. В кредит влезать, что ли?!

Никита временами повышал голос, переходя на крик, размахивал руками. Я была поражена. За всё время, что мы жили вместе, он давал деньги только на продукты и квартиру. Я ни одной лишней копейки у него не попросила. Да, о счёте в банке тоже молчала, но это мои деньги.

– Когда я сказала, что ты мне должен дать денег на это? – я тоже встала, подошла к нему и уставилась прямо в лицо.

– Ага, значит, ты скопила? А с чего? Со своих вшивых концертов? Сколько вам платят в ресторане за выступления в выходные? Наверняка копейки. Может быть ты не только песенки поёшь и на скрипочке пиликаешь, но и одно место всем желающим подставляешь, а? Я разве непонятно сказал, блядь, я не хочу детей.

– Ясно, теперь я для тебя блядь?! Собирай вещи, падаль, и уматывай из моего дома! – заорала я, указывая рукой на дверь.

– Ну чего ты начинаешь, Ник, я не это имел ввиду.

Теперь Никита заговорил умоляющим тоном. Но я была непреклонна. Побежала в спальню. Достала его спортивную сумку, принялась выкидывать вещи из шкафа. Хорошо, что он не перенёс сюда всё своё барахло, а только самое необходимое.

Никита злился. То обзывал меня, то просил одуматься, запихивая вещи в сумку. В конечном итоге он ушёл, хлопнув дверью. Перед этим обозвал меня дурой. Сказал, что такого, как он, ещё поискать надо.

Сейчас почему-то было впечатление, что я избавилась от груза по фамилии Неверов. С Никитой поначалу было интересно, даже в плане секса. Когда стали жить вместе, я поняла: он какой-то обычный. Да, поначалу читал стихи, дарил цветы, но это всё, на что он способен. Потом его порывы утихли, как затухает костёр без дров, и всё превратилось в обыденную рутину. В этот раз Неверов показал себя хамоватым увальнем, словно вырос в деревне и всю жизнь проработал трактористом, а не лаборантом в НИИ. Даже обозвал меня за всё хорошее, что я для него сделала.

Николь

Никита заявился через пару дней с букетом дешёвых цветов. Он просил прощения, говорил, что мы можем всё вернуть. Нам же так хорошо жилось вместе. Не спорю, по началу так и было, но потом… Что было потом, мне даже вспоминать не хочется. Я поняла: Никита вовсе не герой моего романа. Жить с человеком без страсти, без любви, на самом деле каторга.

Я стояла у подъезда, не приглашая его в дом. Мне казалось, что если Неверов переступит порог моей квартиры, то снова тихой сапой останется там жить.

– Ники, но ведь всё было нормально. Чего ты завелась из-за этого ребёнка? Ладно, хочешь детей, давай возьмём из детского дома мальчика лет пяти. Так будет проще и дешевле, – сказал он таким тоном, будто делал мне великое одолжение.