Элиз Вюрм - Унгехоер. Книга 4. Часть 2

И странно Ари почувствовал себя… «Всё мне пригодно, что угодно тебе, ничто мне не рано и не поздно, что вовремя тебе. Всё от тебя, всё в тебе, всё к тебе» 7 7 «Всё мне пригодно, мир, что угодно тебе; ничто мне не рано и не поздно, что вовремя тебе, всё мне плод, что приносят твои, природа, сроки. Всё от тебя, все в тебе, всё к тебе… Что ни случается – привычно, знакомо, как роза по весне или плоды летом. Таковы и болезнь, и смерть, клевета, коварство и сколько еще такого, что радует или огорчает глупцов… Ни на богов нельзя сетовать (они-то не погрешают ни вольно, ни невольно), ни на людей (эти не иначе, как невольно). Сетовать, выходит, не на кого… Как смешон и странен, кто изумляется, чему бы то ни было, что происходит в жизни…» Марк Аврелий !

Он ощутил, как потеплело на сердце при виде этих свешивающихся с дивана ног!

Улыбнулся – заулыбался.

Ари вновь вспомнил «Дикие дни» и танцующего Юдди… ему тоже захотелось танцевать!

«– Ты чувствуешь себя целостным со мной, Риг?

– Да!

– Как? Как ты это чувствуешь?!

– Как покой! Мне хорошо! Хорошо, Ари!».

Ему тоже хорошо – от этого чувства: одно целое!

Риг открыл глаза – взял его за руку, поднёс руку к губам, и нежно поцеловал.

– У тебя холодная рука… Замёрз?!

Посмотрел на него – ему в глаза.

– Без тебя!

Ари тоже заглянул Ригу в глаза.

– Мне так холодно без тебя, Риг, любимый!

– Я же сказал, что согрею!..

Глаза Рига вспыхнули лаской и страстью.

– Всего – каждую клеточку! Каждый волосок!

Улыбнулся, посмотрел сияющими глазами.

– Ну, иди же скорее ко мне!

И Ари лёг к Ригу – ему на грудь.

Риг обнял его, погладил.

– Ты такой худенький, но тяжёлый…

– Я много ем, – Счастливо рассмеялся Ари. – Ты же сам сказал мне «чтобы тебя прокормить, нужна отдельная статья семейных расходов»!

Риг засмеялся.

– Я так не говорил!

– Ага, ты сказал «у тебя очень хороший аппетит, Ари»!

Риг вновь засмеялся.

– Он у тебя и правда, хороший…

– Я трачу много энергии… – Лукаво сказал Ари. – Если ты понимаешь, о чём я…

Риг расхохотался.

– Каюсь… Каюсь, мальчик мой, – невиновен, но не безгрешен!

Ари посмотрел на Рига очарованно, с любовью.

И вновь лукавая нота в его голосе:

– Это значит, что ты меня прокормишь?

Риг посмотрел на него смешливо, с подозрением.

– Почему у меня такое чувство, что ты меня к чему-то готовишь?

– Я теперь очень люблю покушать, очень!

– Я тебя прокормлю!

– Уверен?

– Угу!

Они долго стояли под душем.

– Я так соскучился по тебе, Риг!

– Ты больше не переживаешь?

– Переживаю, но…

Ари почувствовал то ли смятение, то ли смущение.

– Я всё понимаю!

– Что? Что ты понимаешь?!

– Что… она любит тебя, – любит, но без чувства ответственности – за тебя, за твои чувства. Ей за тебя не больно! Любовь без чувства ответственности… ранит.

Риг обнял Ари крепче.

– А ответственность без чувства любви – невыносимое бремя!

Риг прижал Ари к себе и уткнулся лицом в его шею.

– Ты прав… Прав!

Риг сделал паузу.

А потом:

– Я никогда не думал об этом так, как думаешь ты. Я вообще об этом не думал!

Ари тоже прижался к Ригу – к его груди.

– Я это понял, наблюдая за мамой и отцом – он никогда не был для неё бременем, она просто его любила!

– И тебе было больно? – Понял Риг, Ари. – От чего?!

– От мысли: она всегда будет его любить, потому, что есть нечто, что выше любви – порядочность!

Риг смутился.

Удивился.

Понял!

– Это и есть любовь с чувством ответственности?!

– Да, – Задумался Ари. – Я думаю, что, да!

Погладил Рига – его спину.

– Я думал, наблюдая за мамой; зачем ты приносишь себя в жертву?.. Я рассуждал как большинство людей, что служение другому человеку – глупость!

– «Служение»? – Удивился Риг.

– Да. Ты же сам сказал мне «мы все кому-то служим»… Это так! И она служит – своей любви и долгу. Она этим счастлива, Риг!

Они легли в постель, обняли друг друга.

– О чём ты думаешь, Риг?

– Читал «Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли?

– Да…

Ари удивился.

– Очень давно!

– В романе есть момент, когда Виктор, наконец, добивается своей цели – чудовище оживает!.. Виктор истощён – и умственно и физически, – он переживает нервный срыв, и не понимает; чудовище существует, или это был сон, кошмар!

– Что ты хочешь мне сказать? – Смутился Ари.

– Я сделал Монику такой, или она сама стала такой?

– Какой? – Тихо спросил Ари.

– Безжалостной!