Валерия Клеманс - Пучина моего отчаяния

Как я понимаю, родители сами не в ладу друг с другом, живут вместе ради какой-то галочки, выгоды, привычки быть вместе. Постоянные крики друг на друга, на меня. На мне особая любовь отыгрываться – избить, а в детстве так еще и выгнать на улицу в одних трусах в качестве наказания.

Самая большая проблема – я не понимал, что живу в нездоровой среде.

В шестнадцать лет я впервые почувствовал себя… пустым. Никем. От постоянных слов, что лучше бы меня не было. От слов, что я всю жизнь буду толстым, страшным и никчемным.

Я не хотел жить. Настолько сильно, что бросился под машину.

Почему я до сих пор жив и пишу весь этот поток сознания в недавно купленную тетрадь?

Я вовремя отскочил. Добежал до тротуара, замер со слезами на глазах и задумался, какого черта я сотворил.

Подавленное состояние усиливалось с каждым днем. Я не видел смысла жить дальше, впитывал каждое негативное слово в себя как губка.

Родители отправили меня учиться в медицинский университет сразу же, как мы переехали в Сеул. Душераздирающая картина – я, не желающий жить, учусь на врача, который спасает людей.

Думал, может, стать психиатром? Разберусь заодно, что не так с моей головой. В ней словно появился странный таймер, из-за которого я начинаю дико хотеть умереть.

Бывают всплески возбудимости, и я сейчас пишу не о сексе. Возбудимость в плане… вскочить с постели, схватиться за голову, достать краски и начать рисовать на листах А3, что остались со школьных времен. Я даже толком не умею рисовать.

А потом пришли они. Эпизоды. Несколько месяцев назад, до сих пор помню это время. Я не мог подняться с постели, не мог двигаться. Иногда вставал в туалет. Ночью бился в адской агонии, моля Бога о смерти.

Конец первого курса, экзамены, пересдача одного из них, потому что мне было совершенно не до подготовки. С моей головой что-то происходило и происходит. И я не знаю, как это остановить.

Недавно мне удаляли бородавку. Я заявился в кабинет хирурга во время своей голодовки и из-за низкого уровня глюкозы потерял сознание прямо в кресле. Мне было очень стыдно за это.

Через неделю мама купила билеты на остров Чеджу, где мы до сих пор проводим время в одном из отелей. Но мне кажется, что с каждым днем я все больше и больше схожу с ума.

Боль, которую я чувствую в груди, возникает каждый раз, как на меня накатывает приступ тревоги. Какая может быть тревога перед тем, как зайти в море, это же смешно?

Но… учитывая мое состояние, у меня может случиться паническая атака от пребывания в любом месте, где много людей. Начинается гипервентиляция, я хватаюсь за горло, выбегаю, сажусь на землю и включаю музыку в наушниках. Не разбираю, что там играет, пока приступ не проходит окончательно.

Какой же я отвратительный. Слабый и отвратительный».

Беседка у столовой отеля. Дует прохладный ветер, доносится из колонок спокойная музыка. Мать подносит к губам сигарету, затягивается и медленно выдыхает, выпуская едкий дым. Отец сидит рядом, смотря в телефон, а Оливер думает, еще минута, и он сойдет с ума. Ему тяжело находиться рядом с родителями.

В голову пробирается идея напиться. Ему девятнадцать, в конце концов, он спокойно может подойти, взять стаканчик и налить себе что-то из алкоголя.

Вино на розлив бесплатно, за все остальное нужно платить.

Оливер наливает один стакан до краев. Кажется, в нем триста миллилитров или больше. «Интересно, сколько здесь калорий?»

Ли ударяет себя мысленно в лоб, смотрит на белое полусладкое в своих руках… подносит стаканчик к губам, запрокидывает голову и выпивает содержимое залпом.

Горло сильно прожигает.

Ох… неожиданно или вполне ожидаемо, мир перед глазами расплывается. Но вино, черт возьми, вкусное.

Оливер тянется за новой порцией, наполняет стаканчик и начинает хихикать, смотря на струйку жидкости. Вновь подносит к губам, запрокидывает голову и выливает все в себя.

Тянется за третьей порцией, но на его руку ложится чья-то ладонь.

– Тебе уже достаточно, парень.

Холодная вода на лице. Шум гостей отеля, общий туалет, бежевые стены и холодный кафель. Кажется, Оливер соскользнул из своего тапка, пока умывал лицо.

Все произошло как в замедленной съемке. Вот Ли подходит к своему отцу и просит ему помочь добраться до туалета, потому что он опьянел и не в состоянии дойти самостоятельно. Вот он задевает рукой антисептик у выхода из беседки, и жидкость выливается ему на руку. Словно сквозь барьер, мальчик слышит ругательства отца и возгласы о том, что он безнадежен.