Георгий Мо - Эровый роман. Книга первая

Последние сильные толчки, и я успокоился, насладившись победой самца. Кончив, я так и остался стоять в ней, продолжая наслаждаться ее томным взглядом. После, спустя примерно двадцать секунд, ее же трусиками обтер свой член и все то, что вытекало из ее цветка как нектар. А потом, страстно целуя ее, я аккуратно засунул эти трусики в нее, чтобы там их и оставить. Она нежно посмотрела на меня, доверяя всем моим действиям.

– Я, наверное, громко стонала… Неудобно перед ребятами, – смущенно произнесла Нина.

– Да брось ты! Глупость какая. Все взрослые люди!

– Ну хорошо. А то я как-то расслабилась сильно, все на свете забыла, – она толкнула меня рукой в плечо. – Ну ты и кобель все-таки!

– Спасибо за комплимент! – я довольно натянул лыбу.

– Да, еще какой, Рустем! Я люблю с тобой заниматься сексом! Это всегда как фейерверк. Море эмоций, никакой рутины.

– Приятно слышать.

– Но как бы ты не притворялся равнодушным кобелем, которому только и надо, что овладеть женщиной, все равно ты очень нежный.

– Притворялся?

– Ну да. Ты нежный. Это чувствуется. Любишь девушек, хоть и не желаешь это показывать.

– А какой мужчина не любит девушек?

– Любят. Понимаешь, но не так… – она поправляла волосы, закручивая их пальцами как на плойку. – Я все не могу забыть эти ощущения от сравнения с цветком…

– Что? – я напрягся.

– Ты как-то назвал меня каким-то цветком. Это было так мило. Мне так понравилось! И притом не банально розой или что-то такое. Редкий цветок. Довольно-таки не на слуху. А сейчас зовешь просто Нина, – она глубоко с сожалением вздохнула, и, поправив одежду, пьяная от секса и шампанского, застыла у двери.

– Нина. А что плохого в имени?

– А я и не говорила, что имя плохое. Ай, хитрец, уводишь с темы!

– Да не-ет же. Просто рассуждаю. Кстати, а почему не Нинель? Сейчас модно подобные имена. Нина сильно устаревшее.

– Нинэль? – она выпучила глаза. – С ума сошел?! Я разве похожа на шлюху?! Шалашовское имя, разве ты так не думаешь?

– Не знаю. Это был просто вопрос.

– Все-таки срулил с темы. Ну, молодец. Но хоть по секрету, напомнишь каким цветком ты меня называл? Я хоть почитаю о нем. Интересно же.

– Да не помню я! Что я все должен помнить?!

– Понятно. Сделаю вид, что я поверила тебе, Рустем. И еще… Мы снова забыли о резинке.

Уже через минуту я оказался в ванной комнате, где достал пакетик с кокаином из заднего кармана. Я высыпал немного на руку и сразу вдохнул. Опершись о раковину руками и поставив ногу на унитаз, я подумал о словах Нины и, улыбнувшись самому себе в зеркало, тихо произнес название цветка.

– Маргаритка, – и, вновь ухмыльнувшись, добавил. – Жемчужный цветок.

____________________________________________________________

Божественным узором украшенные окна манили к себе. Мороз все-таки сумел что-то изобразить на этих пустых окнах. За ними виднелись горы. Они были полностью покрыты снежным покрывалом. Все было белое и сказочное. В душе трепетало ощущение праздника и чуда. Под наркотиками я чувствовал каждую снежинку, которая падала в медленном танце вниз. Меня слегка даже обжигало, представляя, как одна из них могла бы оказаться на моей ладони и растаять под теплом рук, образовав холодную и мокрую лужицу. Падение снежинок через окно было как в черно-белом кино: тихим и спокойным, без ветра и резких перемен. Очень меланхолично и даже равнодушно.

Но ощущение надвигающейся непогоды в груди усиливалось. Так и проходил каждый день горного великолепия. Зимние мотивы будили во мне новое художественное воображение, пока другие проводили много времени на подъемниках до буйного всплеска эндорфинов и его упадка, ну а ночью каждый кавалер трахал свою даму.

В предпоследний из дней перед отъездом Ирэн и Нина не пошли с нами кататься, остались в доме испечь какой-то пирог, приуроченный к христианскому празднику. Все остальные спокойно удалились в горы, даже я. Как впоследствии оказалось, Ирэн осталась с Ниной специально, чтобы поговорить обо мне. И в ходе этого разговора она узнала у нее, что моя спутница на меня не претендует, а только спит со мной каждый раз, когда я хочу этого. Естественно, моя девушка сразу все доложила мне, как только мы с ней остались наедине вечером. Я, как всегда, был очень доволен дополнительным вниманием в свой адрес. Тем более от Ирэн, узнав, что особенно ее интересовали интимные подробности секса со мной.

Нити страсти, плетущие порочное желание овладеть девушкой друга, точили во мне и без того яркие эмоции. Я фантазировал о том, что Ирэн представляет меня, когда ее трахает Андрей. И мне качественно нравились эти мысли, особенно когда Нина лежала подо мной, а ее стоны заглушались завыванием ветра в померкнувшей снежной сути за окном. Хрустальная тишина из спальни друга нарушалась всхлипами сладострастия из нашей постели. Оргазм накатывал еще сильнее, когда я представлял, что под пушистый снег, кружащийся за окнами, Ирэн думала обо мне. Я был уверен, что даже в таком гробовом затишье Андрей рассыпал по ее телу поцелуи, а она не отвлекалась от вальса снежинок за окном, делая вид, что устала. Она смотрела, как сонные в своем величии, покорно покрытые снегом елочки заглядывают в окна. Она рассматривала, какой красивой белой бахромой украшены их ветви, которыми они шевелят. Она даже старалась подпевать в такт свисту зимней легкой пурги, лишь бы не слышать стоны девушки, с которой я развлекался где-то через стенку. Но небо сильно завидовало страстям: еще активнее терло белый шоколад на и так воздушные пирожные, заметая горную местность по горло. Но оно не могло отменить начатое: под мелодии снега и вьюги каждый кончал в свою девочку. Дом пылал огнем из ярких красок, несмотря на невинную белизну снаружи.