Екатерина Вильмонт - Рыжий доктор

– Игорь Анатольевич, – говорил кто-то из них, – у меня завтра замена митрального…

– Ты ж уже делал такое…

– Игорь Анатольевич…

– Хочешь, чтобы я пришел?

– Если можно… Мне спокойнее будет, пациенту семьдесят два…

– Ладно, приду, – отвечал он, если самому не предстояло завтра оперировать. И всегда держал слово, приходил.

Неужели все это в прошлом? Но сегодняшняя история со спагетти вселила в него надежду, как ни глупо это звучало. Он расплатился и пошел по бульвару куда глаза глядели. Вышел на неширокую торговую улицу. Посмотрел по навигатору и выяснил, что улица ведет к морю. Отлично! Здесь сплошь были магазины. Но ему ничего не было нужно. Он вспомнил, как липла ко всем витринам его вторая жена Зина, когда ей удалось однажды вытащить его на неделю в Прагу. В конце концов он не выдержал и сказал: «Иди дальше одна. Я не могу! Я просто погуляю. Встретимся в гостинице». Она с радостью согласилась.

Он выпил пива. Съел парек в рогличку [1] Сосиска в рогалике. , побродил по красивому, но оставившему его равнодушным городу и вернулся в гостиницу. И завалился спать. Через два года он приехал на какой-то конгресс, и город буквально восхитил его, показался удивительно уютным. Смешно, ей богу…

А до Зины была Яна, жгучая брюнетка, очень красивая. Тогда еще был жив отец. Он посмотрел на будущую невестку и сказал, покачав головой:

– Чересчур жгучая, чересчур красивая… Долго с таким типом, как ты, не выдержит.

– Почему?

– Ты весь в своей медицине, ей станет скучно…

И как в воду глядел. Она ждала чего-то другого от этого брака… Но не дождалась и уехала в Англию. Ну и бог с ней!

Какое счастье, что сейчас я свободен от брачных уз! А то приходить домой и видеть или злые, или сочувствующие глаза жены, в сущности, совсем чужой женщины…

Обе жены были совершенно чужими… Не создан я для семейной жизни и детей, слава богу, не завел, куда мне с моим-то характером. А разве у меня плохой характер? В больнице так не считали, а там и был мой дом…

Море сегодня было бурным, купаться запрещали черные флажки на спасательных вышках. Зато было множество серфингистов с парашютами. Игорь Анатольевич не знал, как они называются, но это было красиво.

Как много я в жизни не знаю…

Он медленно шел по набережной. Увидел ребят, которые довольные шли навстречу и лизали мороженое. Ему нестерпимо тоже захотелось мороженое. Он проследил взглядом, откуда ребята шли. Там было какое-то кафе. Он спустился по пандусу.

Ага, вот тут можно съесть вожделенное лакомство, сидя за столиком на песке, а можно купить что-то из стандартного стеклянного ящика и пойти вдоль набережной, облизывая мороженое, как в детстве. Так он и сделал.

Хорошо! Что это я? Я, кажется, наслаждаюсь жизнью?!

Вдруг у него зазвонил телефон. Тетя Роза.

– Игоречек, где ты целый день шляешься? С тобой все в порядке? Я же волнуюсь! Ты небось голодный?

– Что вы, тетя Роза! Докладываю по пунктам: я шляюсь по городу, обедал, сейчас ем мороженое на набережной, купаться сегодня нельзя, я просто наслаждаюсь соленым ветром.

– Тебе хорошо? Ты наслаждаешься? Ничего лучше ты мне сказать не мог! Ну шляйся себе на здоровье. Но не ужинай, приходи домой, я сготовила мясо с черносливом!

– О, это заманчиво! Буду!

– А ты там, часом какую-нибудь барышню не подцепил?

– Ох нет, – рассмеялся он, – пока бог миловал!

– Всему свое время, очевидно, – мудро заметила Розалия Моисеевна. – Ну, гуляй, детка!

Деткой его не называли уже лет тридцать… Вот бы услыхали эту «детку» его прежние подчиненные, то-то смеху было бы…

Он шлялся еще почти три часа, но вдруг ощутил такую усталость, как будто целый день не отходил от операционного стола. Ноги гудели, спину ломило. Вот нагулялся! Он взглянул на свои часы с шагомером. Ничего себе, девятнадцать километров!

Звонить в дверь он не стал, тетка, скорее всего, смотрит телевизор. Открыл своим ключом и сразу услыхал голоса на кухне. Второй голос был тоже женским. Дамы смеялись.

– И что ты сделала? – сквозь смех спросила Розалия Моисеевна.

– Опрокинула ему на башку кастрюлю борща!

– Горячего? – ужаснулась тетка.

– Да нет, холодного. Никакого ущерба здоровью. Только моральный ущерб! Он так визжал! – мелодично рассмеялась собеседница Розалии Моисеевны.

Игорь Анатольевич представил себе эту картину и ему стало смешно. Но подслушивать чужие разговоры нехорошо.

– Тетя Роза! Я пришел! – Он громко хлопнул входной дверью.