Эва Коэн - Наше лето

Во дворе стоят две машины. Одна отца, а другая более представительского класса. Интересно, какая вельможа пожаловала к нам на честной пир? Осторожно ступая, как по минному полю, хочу пробраться к себе наверх, но отец не вовремя преграждает мне путь.

– Дочь, может сама мне поведаешь, какими новыми талантами ты обладаешь, доселе мне неизвестные?

– Молчать, когда папенька говорит, – широко улыбаюсь, в надежде на быстрое отпущение моих грехов.

– Я спущу тебе твою глупую выходку. А теперь одень что-нибудь поприличней и спускайся к столу. Хочу познакомить тебя с очень хорошим человеком и его сыном.

– Пап, я устала. Нужно к экзамену готовиться… – закатываю глаза от усталости за прошедший час с небольшим.

– Уваж отца. После успешной сдачи экзамена отпущу в клуб с друзьями. Как компромисс? – раздача «плюшек» началась. Грех не воспользоваться. – До часу ночи.

– До трёх. Я согласна, – бегу наверх, не давая отцу шанса на торг.

Переодевшись в легкий комбинезон персикового цвета, смотрю на себя в зеркало. Даже румяна не понадобятся после моего незапланированного квеста. Лицо до сих пор, как наливной помидор.

– А вот и моя красавица. Анна, – все мужчины за столом привстают, приветствуя меня. Одна бабушка качает головой. А что такого? Все, что нужно прикрыто, а ноги – это святое. Если есть, что показать – надо топить, как следует за это. – Будет поступать на юрфак в этом году, – продолжает папенька. Моментально морщу нос, словно запахло чем-то тухлым. Констатация этого факта не приносит и толику радости за свое будущее.

– Хорошие перспективы будут у тебя, деточка. Не упускай шанс, – седовласый мужчина поднимает рюмку с беленькой и чокается с папой.

– Ты очень красивая, Аня, – разносится около моего уха. – Владимир. Можно просто Вова.

– Владимир или просто Вова, мне семнадцать. И это должно, как минимум заставить вас «не нашептывать» мне на ухо о моей красоте.

– Через месяц – тебе будет восемнадцать, – вклинивается голос отца. Бабушка смотрит на меня с мольбой, зная мой вздорный характер. Это… Что же получается? Сватовство в двадцать первом веке? Когда женщины борются за равноправие во всем мире! Меня выставляют, как товар, а я должна молчать?! Не по понятиям, батенька.

– Именно! А до этого времени свой аленький цветочек я буду хранить беспрекословно. А для всего остального есть уголовный кодекс Российской Федерации. Верно, товарищ судья? – лукаво улыбаюсь, стреляя глазами в нашего почтенного гостя.

– Аня, ты меня знаешь? – удивлённо вскидывает свои могучие брови Дроздов Иван Игнатович. – Статьи может уже читала судебных практик?

О, да. Читала. Вся жёлтая пресса пестрила заголовками. Было множество вариаций, особенно понравилась одна: «трудовые будни судейского делопроизводства». И его фото на полный разворот с молодой девицей. Потом был не менее душещипательный развод. Оказалось, жена тоже «недалеко от него упала».

– Знаю. Могу даже афоризм подобрать, – откинувшись на спинку стула, вспоминаю взгляд Димы. От этого новая порция адреналина впрыскивается в мою кровь, заставляя мое сердце работать с запредельной скоростью. – «Какой конфуз у нас произошел! Лежим мы с мужем и в любви клянемся! И вдруг звонок… Ну, кто-то к нам пришел… А мы с ним оба в шкаф, как ломанемся… ».

За столом повисает неловкая тишина. Бабушка спохватывается, предлагая чай и сладкое. Владимир или просто Вова старательно прячет улыбку, а его отец, напротив, потерял аппетит.

– Анна! – рявкает отец. – Да как ты смеешь?

– Ой, – театрально прикрываю рот ладошкой. – Образование нынче хромает, вместо учебников только глянец и диеты.

– С таким нравом, Аня, будет нелегко по жизни. Не повезет твоему будущему мужу, – посматривает на своего сына.

– А я и вовсе замуж не планировала! Знаете… Я из тех самых. Вот! – папа собирается прилюдно всыпать мне словесную порку, но его опережает Владимир с просьбой, предназначенной мне:

– Анна, а давай прогуляемся? Твой отец, думаю, будет не против, – отец кивает, мол «идите».

– Если папенька благословляет, почему бы и не откланяться с ряженым погулять, соседям показать?!

– Анна!

Встав и грациозно расправив спину, иду походкой от бедра, как в самые лучшие годы Наоми. Оглядываюсь назад. Красота – страшная сила. Даже судья, в чей колодец я «наплевала», премильно уже улыбается, позабыв обо всем на свете. Того и глядишь, слюнями стол закапает. Старый извращенец. Остановившись на крыльце, ожидаю своего нового «милого друга».