Юрий Ищенко - Любовь от начала до конца

Всё, поздно. Давай, дружи…

Тоня, я рассказываю эту историю так подробно, чтобы стало понятно, как я «зацепился» за тебя. Она имеет к этому прямое отношение.

Я стал дружить с Олей, и через некоторое время она пригласила меня на свой день рождения.

Мне говорили, что у вас с Сергеем Дубовым до этого были дружеские отношения, но они прервались из-за… Не знаю точно. Что-то тебе не понравилось в его поведении. Оля об этом знала и в знак благодарности за участие Сергея в её сердечных делах пригласила на день рождения его и тебя. Надо понимать, чтобы вы помирились.

Я уже смутно помню тот день рождения. Помню высокие ступеньки при входе в барак, помню, что нас встретила добродушная женщина – мама Оли. Помню, как мы разувались в длинном коридоре и смущённо заходили в комнату. Помню, как сидели за круглым столом, ели пирожные и о чём-то весело переговаривались. А потом были танцы.

Оля поставила пластинку ансамбля «Поющие гитары», и когда заиграла песня «Сумерки», я пригласил на танец тебя. Помнишь? «Словно сумерек наплыла тень – то ли ночь, то ли день…» На тебе было розовое платье из плотного материала. После худенькой Оли твоё тело мне показалось по-взрослому женственным. Мы молчали, чуть покачиваясь в танце. Рядом с моими глазами чернели твои волосы. Вот, собственно, и всё. После этого танца я стал меньше общаться с Олей, и через какое-то время наша с ней дружба сошла на «нет».

Шестой класс остался позади. Нашу восьмилетку перепрофилировали в учебно-производственный комбинат, а учеников перевели в среднюю школу, которая располагалась через дорогу.

В ней нам предстояло учиться до десятого класса.

Начало седьмого класса уже было связано с тобой, хотя я не сразу это понял. Мне по-прежнему было приятно смотреть на тебя, и только. Но когда я не видел тебя на перемене и узнавал, что ты не пришла в школу, мне казалось, что этот день я проживаю впустую.

Я сопротивлялся тому, что уже происходило со мной, и это сопротивление длилось почти до конца года. В ноябре ты заболела на целую неделю. Сначала я не мог понять, что меня в твоём отсутствии беспокоит, но вскоре отчётливо осознал утвердившуюся потребность видеть тебя. Видеть каждый день. Без тебя в школе было одиноко. Когда через неделю ты вернулась, я обрадовался. Радость была настолько явной и неуправляемой, что скрывать дальше от себя мой интерес к тебе стало бесполезно.

В тот день я понял, что ты мне нравишься.

Раньше я избегал мыслей об этом, а тут признался себе с облегчением. Теперь не нужно таиться от самого себя, теперь я могу безбоязненно думать о тебе, теперь можно не запрещать себе смотреть на тебя. И я пользовался каждым удобным случаем.

На переменах чуть ли не первым выбегал из класса и занимал место возле окна, откуда была хорошо видна ваша дверь. Ждал, когда из неё выйдешь ты. На коротких переменах ты иногда вообще не выходила, и тогда очередной урок превращался для меня в ожидание следующей перемены.

Звонок. И я снова у окна.

Затаив дыхание, я наблюдал, как девчонки из вашего класса выходили одна за другой, и будто не видел их. Вот ещё, ещё… Сердце прыгало, и это означало, что в дверном проёме появилась ты. Я напрягался, нервно пытался овладеть собой, но это не всегда удавалось. Порой уже через минуту бегал с мальчишками по коридору, уворачивался от столкновений и тайком посматривал в твою сторону, ища подтверждений, что ты меня если и не видишь, то хотя бы слышишь. Набор приёмов был невелик: громко позвать кого-то, выкрикнуть что-то, нарочито весело рассмеяться. Помню, мне тогда нравилась фраза: «Это не по-советски». Сам ли я её придумал или подслушал где-то, но я вставлял её везде, где было можно. Мне казалось, эта фраза делает меня в твоих глазах более интересным.

В общем, старался обратить на себя твоё внимание.

Наверное, ты это почувствовала. Между нами начали складываться непонятные нам самим и невидимые никому другому отношения. Встречаясь или находясь поблизости, мы чувствовали присутствие друг друга. Не было ещё открытых долгих взглядов, всё мельком, вскользь. Но этого было достаточно, чтобы понять – мы выделяем друг друга из всех остальных. Это был тот сладкий период, когда ты понимаешь, что хоть на тебя открыто и не смотрят, но всё равно видят.

Но что же дальше?

Весной следующего года я вспомнил, что ты нравилась Сергею Дубову, и ничего лучше не придумал, как предложить ему написать тебе общую записку с предложением дружить. Как мы будем дружить втроём, я не знал и не хотел об этом думать. Главное – получить возможность видеться с тобой, разговаривать, звонить тебе. То, что Сергей может мне помешать, почему-то не волновало. Я чувствовал твоё внимание, и этого было достаточно, чтобы не воспринимать Сергея как соперника.