Ирина Ингрин - На сети

«Ничего сложного. Насыпать в кипящую воду горсть макарон и помешивать пять минут на слабом огне»,– это была молитва Киры всех последних месяцев, только она помогала девочке выживать в этом суровом месте. Но макароны очень быстро заканчивались.

Когда тетя навещала племянницу в последний раз, ее живот был еще еле заметен, но теперь, скорее всего, он уже раздулся, как тыква.

– Скоро оттуда выйдет ребенок, – объясняла женщина Кире.

А может, это уже произошло, поэтому тетя уже так давно не приходит к ним в гости.

Вкусный запах сыра и колбасы прогнал последние остатки сна. Девочка выбралась из-под старого покрывала и, стараясь не издавать лишних звуков, встала и подошла к двери комнаты.

От воспоминаний о еде, о ее прошлой беззаботной жизни по щекам Киры вновь потекли слезы. Она, не всхлипывая, чтобы не выдать себя, ведь ей нельзя появляться даже в коридоре, когда к маме приходят друзья, проползла за одним из кресел в зале и неспешно протянула руку к столу. Здесь ребенка и поймал Толик.

Дальнейшее Кира помнила плохо: ее куда-то тащат, она пытается закрыть голову руками; голод, боль и страх смешиваются в один огромный горячий ком, который накрывает ее с головой…

Девочка проснулась лишь под вечер – в квартире раздавались строгие и ясные голоса. Может, тетя все-таки вспомнила про Киру и прислала кого-то из знакомых передать макароны для нее? Девочка сейчас же представила, какие они на вкус – желтые, горячие, каждый завиток ароматнее предыдущего.

Кира снова поднялась. Ее маленькая комнатка утопала в темноте, и единственным ориентиром был свет, который просачивался из прихожей в тонкую щель под дверью. Голова почему-то болела, но малышка собралась с силами и открыла дверь.

В прихожей почти сразу наступила тишина. Две женщины с аккуратно убранными волосами, в строгих пиджаках замерли посреди оживленного разговора, одна из них в растерянности прикрыла ладонью рот.

Кира поискала глазами маму. Та сидела в своем халате, с тапочками на голых ногах у стены, на табурете. Выглядела она как будто обычно, но все же в ее облике было что-то непривычное. В глубине глаз читался… страх? Кира испуганно попятилась назад.

– Нет-нет, не бойся! – поспешно произнесла та из женщин, что при виде девочки еле скрыла удивленный возглас.

Ее голос оказался на удивление мягким, а на строгом лице появилась немного растерянная улыбка. Она протянула руки:

– Ты у нас Кира, верно?

Девочка кивнула и вновь взглянула на маму. Наташа смотрела в пол, ее руки были сжаты в кулаки.

– Мы пришли за тобой. Сегодня ты пойдешь с нами, – сказала вторая женщина. – Твоя мать должна немного… – она осмотрелась вокруг с плохо скрываемым осуждением, – здесь прибраться. А мы тебе дадим чистую одежду, накормим.

Кира, только что настороженно прижимавшаяся к стене, с надеждой подалась вперед.

– Макаронами? – ее голос прозвучал тихо, но женщины все же услышали.

– Ну, если ты так хочешь, – улыбнулась та, с мягким голосом.

Кира поспешно потянулась за курткой, но резко вздрогнула от крика.

– Да какого хрена! – мать девочки ударила кулаком по двери и вскочила. – Поманили тебя едой, а ты и повелась. Никуда не пойдешь! Не для этого тебя мама мне оставила!

Она хотела уже схватить дочь, но дорогу ей преградили.

– Не вынуждайте нас вызывать подмогу, Наталья.

И мать обреченно села обратно: ее голова уже кружилась от алкоголя, который она смогла раздобыть, пока дочь спала.

Девочку обмотали теплым шарфом, сложили все документы в папку и направились к двери. Та, что показалась Кире более доброй, взяла ее за руку. Ребенок растерянно взглянул на маму.

– Мы придем послезавтра, в понедельник, подготовьтесь. И поберегите силы. Если захотите вернуть Киру, вас ждет долгий путь.

Наташа, казалось, была в ярости, на лице с нездоровым румянцем резко выделялись бледные сжатые губы. Но глаза ее уже поволоклись дымкой, она все глубже погружалась в мысли, ставшие вдруг тяжелыми и тягучими, словно морок, и уже не узнавала ни дочери с ее потерянным взглядом, ссадиной на лбу и перепачканными щечками, ни непрошенных посетительниц. В памяти женщины этот неудачный день уже медленно угасал.

Такой Кира ее и запомнила.

Едва выйдя из квартиры, девочка заплакала. Женщины наспех пытались хоть немного почистить ее лицо носовым платком, успокаивали, уверяя, что она еще вернется домой, вот только мать образумится…

Кира хотела им верить. Но с того дня они с мамой так больше никогда и не увиделись.