Юлия Флёри - Шахматы. Чёрная королева

– Нет, но это же додуматься надо! – Под конец выкрикнул Глеб Семёнович, который отчего-то вдруг решил не ехать в тёплые страны, а предпочёл отчитать нерадивую подчинённую. – Куда? Нет, ну, вот куда ты пошла?! К кому?! Зачем?! – Понеслись бесчисленные и, в общем-то, бессмысленные вопросы, не требующие никаких ответов. – На что надеялась, что хотела получить? Ведь ты журналист! Ты же пять лет чему-то там училась, институт окончила с отличием! Так, ответь на эти вопросы, ведь чего-то ты от него хотела? – Пристукнул редактор кулаком по столу и в изнеможении опустился на своё кресло. – В общем, так, от работы я тебя отстраняю. – Заключил он в итоге и Алёне не оставалось ничего другого, как открыть рот в немом протесте. – И не перебивай! – Всё же нашёл он в себе силы, чтобы остановить даже этот её порыв. – Если хочешь знать, Бортновский вообще приказал тебя уволить. – Редактор устало взмахнул рукой и опустошил стакан воды, который подготовил заблаговременно.

– Да за что?! – Не выдержал пытливый ум несправедливости. – Я журналист. Это моя работа: задавать вопросы. В конце концов, я его пока ни в чём не обвиняла!

– Ах, пока?! – Раскраснелся редактор, будто батарейка, зарядившись от одной неверно сказанной фразы. – Пока?! – Приподнялся он, навалившись на упирающиеся в столешницу кулаки. – Да ты хоть представляешь себе, куда лезешь?! Во что впутываешься? Ты ещё спасибо сказать должна, за то, что человек вошёл в твоё положение!

– Какой ещё человек? – Опомнилась Алёна. – И в какое такое положение? – Недоумевала она, о чём и поспешила сообщить.

– Бортновский! – Не стерпел редактор и последним выкриком явно надорвал связки. – А положение твоё… глупой курицы, что так и просится на стол!

– Глеб Семёнович…

– Что?! Ну… Ну что ты мне можешь сказать? Зачем ты мне такая нужна? Я хочу спокойно уйти на пенсию, а не дожидаться, пока меня отсюда попросят.

– Но это же неправильно! Так быть не должно! Журналист должен…

– Ты ещё поучи меня, как оно должно быть! – Пригрозил тот, пытаясь отдышаться. – Тоже мне… журналист… – Бросил он с презрением, чем Алёну задел.

– А я уверена, что это именно Бортновский заказал убийство Самохина. – Твёрдо и чётко проговорила она тогда и шарахнулась в сторону, глядя на то, как редактор, обтирая со лба холодный пот, аж присел, так перепугался.

– Ты что, Алёнушка? – Нервно усмехнулся он. – Ты смерти моей хочешь? – опасливо оглянулся по сторонам. – Ты головой-то думай иногда. Какое убийство? Кто заказал? Да тебе стоит романы писать в жанре фентези, а не криминальные новости. – Подавился редактор собственной шуткой.

Он опомнился, пришёл в себя, сменил окрас лица с багрово-красного на естественный, бледно-серый, и выпрямил спину.

– В общем, так: от работы я тебя отстраняю. На полгода как минимум. И это если дело не пойдёт дальше, и Бортновский не будет настаивать. И то, неофициально! – Затряс Глеб Семёнович вытянутым указательным пальцем. – Ведь официально ты уже давно уволена, – махнул он рукой как на пропащую. – Уволена и, если мне не отказывает память, твоё заявление подписано вчерашним числом.

Тут же каким-то чудесным образом в руках Глеба Семёновича появился завизированный листок с заявлением на увольнение «по собственному» с её, Алёниным, именем и фамилией.

– Если всё утихнет, через полгода вернёшься в редакцию и под моим чутким руководством будешь вести и дальше свой краткий обзор новостей, а если нет, переведём тебя в… Не придумал ещё, но куда-нибудь переведём. – Мужчина мученически скривился. – Пока так.

– Да он же просто испугался! – Удивляясь собственной смелости, выдала Алёна и выдержала прямой взгляд. – И не нужно так на меня смотреть. Я знаю, что говорю! Человеку, которому нечего скрывать, не придётся подчищать хвосты таким низким образом. Уволили меня? Сослали? А я всё равно не отступлю! Вы говорите, журналист должен знать, что и для чего делает? Так вот, я знаю! Я правды добиться хочу и я её добьюсь! Что-то этот Бортновский скрывает. – Уличая, прищурилась Алёна.

Глеб Семёнович больше не кричал, он рассмеялся.

– Да ты чокнутая! – Выдал в итоге и сделал вид, что пытается присмотреться внимательнее. – И как это я раньше не рассмотрел? – прицениваясь, погонял он эту мысль. – Да. В доме для душевнобольных тебе самое место! – заявил абсолютно серьёзно и, будучи в восторге от собственных умозаключений, даже прихлопнул ладонью по столу. – И это лучшее, чем может окончиться твоё желание добиться правды. – Проговорил редактор уже другим, угрожающим тоном. – Алёна, опомнись, ты ведь даже не с винтовкой против танка прёшь, а с голыми руками! – взялся он за голову, понимая, что не находит отклика в её лице.