Эта мысль смешит, но я ощущаю, что привычной реакции на шутки нет – моё лицо окаменевшее, я не могу улыбнуться. И не могу заговорить.
Спокойствие. Попробуем еще раз. Снова неудача.
Должно быть это сон, думаю я. А во сне достаточно просто чего-то захотеть, создать запрос, и всё получится. Я несколько раз повторяю про себя, что нужно проснуться, надо открыть глаза, чёрт побери. Но сон не поддается логике, и я пытаюсь встать, хоть уже заранее знаю, что попытки сдвинуть себя с места обречены на провал. Ничего. Даже пальчиком не шелохнулся. Будто я вовсе никогда не был собой, никогда не мог шевелиться. Паника, кажется, возрастает, а я по-прежнему бессилен над собой. Потеряв надежду, прислушиваюсь к разговору.
– Но, пожалуйста, – срывается девушка.
– Нет, его нельзя беспокоить в данный момент, я же уже объяснил вам.
– Я его сестра, у него кроме меня никого нет.
Пытаюсь сообразить, что происходит вокруг меня. Всё кажется странным. Сестры у меня нет. Эта девушка явно врет. Зачем она это делает и кто она такая – вот, выяснением чего я бы занялся после того, как разберусь со своим состоянием.
Еще одна попытка пошевелиться. И еще одно разочарование. Я будто потерял свою физическую оболочку. Я есть, но меня нет.
– Доктор, – снова начинает девушка.
Доктор? Выходит, мы в больнице? Будет не очень привлекательно, если моё положение не исправят, и я останусь таким овощем. Они вообще догадываются, что я жив и всё слышу?
Сегодня – не моя дата смерти, что со мной будет дальше? Кому я такой нужен? И кто нужен мне такому? В моей голове сплошной бред, откуда все эти мысли? Может, на меня так повлиял наркоз? Или это всё таки сон? Нужно проснуться. Лишь бы проснуться. Скорее.
– Какая вы неугомонная, – мужчина тяжело вздыхает, – все вопросы после операции. Девушка, вы не даёте мне прохода, покиньте палату.
– Умоляю, доктор, – не прекращает она.
Да что ж такое? Она начинает действовать мне на нервы. Бывает, что не знаешь человека, но так и хочется всыпать ему по первое число. У меня есть принцип – я не бью девушек, женщин, всех особей этого странного пола. Однако, я с удовольствием нарушил бы его, если из-за неё останусь таким. Как жаль, что я буду хотеть этого, но не смогу.
– За дверь, – чуть не кричит врач.
На показ девушка хлопает дверью, а я – мысленно в ладоши. В комнату заходят еще несколько человек, я слышу их голоса, но стараюсь абстрагироваться. Не хочу услышать неприятное, не утешающее, ранящее. Мы передвигаемся. И скорее всего, меня направляют в операционную.
Под наркозом я был только раз в своей жизни. После я долго не мог прийти в себя, видел летающих надо мной ангелов, красивый цветущий сад, а в этом саду людей в белой одежде. Я как будто побывал в раю. Прошло почти пять лет, но я до сих пор всё помню, как будто это было вчера.
Я смотрел по сторонам, пытаясь осознать, где я. Как вдруг, откуда не возьмись, появилась мама. Следом за ней шел отец. И они направились ко мне, улыбались, словно только что обручились. Она бросилась ко мне в объятия, её ладони были тёплыми и нежными. Люди вокруг, лица которых я разглядеть толком не мог, пели какую-то песню, восхваляя мир во всем мире. У каждого была улыбка на лице. И я – не исключение. Очень обрадовался встрече с родителями.
– Нам здесь хорошо, – улыбнулась мама, отстранившись от меня. – Не беспокойся за нас.
– Почему всё такое светлое? – спросил я, не думая.
– Ты сам поймешь, – она коснулась ладонью моей щеки.
Стало так легко на душе. Отец стоял за спиной мамы, этой хрупкой женщины, воспитавшей меня с нужной остротой. Он не сказал и слова в мою сторону, просто смотрел.
Я должен был сказать им столько слов. Я должен был помочь отцу. Я должен был проявлять больше внимания матери. Я должен был отговорить их от этой поездки. Я столько должен был, но не успел.
***
– Принесла фрукты.
Она снова в моей палате. Я слышал, как она говорила с кем-то по телефону возле двери, прежде чем войти. Она здесь, а значит, ей что-то от меня нужно. Пожалуй, мне лучше воздержаться от ненависти какое-то время, до выяснения намерений моей гости.
Я вспоминаю о гостинцах девушки – здорово, что я сегодня смогу ими полакомиться. Ситуация паршивая, я до сих пор не могу двигаться, речь тоже неподвластна мне. Пытаюсь заговорить, но рот не хочет мне поддаваться. Чувствую себя овощем, гниющим на больничной койке. Хочется верить, что тело не сильно изувечено. Но могу ли я это утверждать, пока сам не увижу?
Читать дальше