Наталья Оско - Vенера. В чужих руках

– Ни мне одной страдать, теперь нас двое, – плюхаюсь на пуфик и ягодицы начинают гореть. Меня точно били! Но когда? Ни черта не помню.

Терпя боль и дискомфорт наклоняюсь, расстегиваю молнии на сапогах. Ноги затекли от длительного пребывания в обуви и, освободившись, начинают ныть. Затем снимаю пальто и когда вешаю его на плечики, с неудовольствием рассматриваю драповую вещь, безнадежно испорченную кошачьей шерстью.

– Фу, Васька! Все из-за тебя. Придется нести пальто в химчистку, – рассматриваю черную ткань, усеянную белыми ворсинками и тогда же мельком обращаю внимание на руки. – Боже! Что это? – Меня привлекают синяки и красные капли, похожие на кровь.

Начинаю тереть кожу. Воск? Ну на фиг! Где он есть еще?

Нервничаю и в спешке пытаюсь раздеться, но у меня ничего не выходит. Руки не слушаются и становятся негнущимися. Обычное действие – вывернуть платье наизнанку и стащить через голову, оказывается проблемой. Пыхчу, потею и стону от бессилия. Когда наконец освобождаюсь от трикотажной вещи, без жалости кидаю ту на пол и смотрю в зеркало на отражение испуганного бледного существа.

Разве это я? Зрачки расширенные, волосы спутанные, на шее и груди черные пятна от засосов. Снимаю бюстик и осматриваю себя. Соски воспаленные покрасневшие и саднят. Хочется почесать, но лучше не трогать, сделаю хуже.

Дальше внимание привлекают остатки красного воска на животе, стянувшие кожу. Трясущимися руками отскребаю застывшие уродливые кляксы.

Что со мной произошло? Где была, с кем спала? Вспомнить бы, но… Все это попахивает играми с примесью БДСМ. Черт! Я никогда не горела любовью к подобным развлечениям, а Марк…

– Убью гада, – злобно шиплю, когда замечаю на спине и ягодицах черные синяки и несколько рубцов, превратившихся в царапины.

Что за бред! Меня начинает трясти от досады и полного непонимания, а жалобное мяуканье Василисы – раздражает окончательно.

– Хватит, – отпихиваю ногой пушистый надоедливый комок, тогда животное начинает жалобно орать, зазывая на кухню. – Ты голодная? Сейчас, – еле переставляя ноги плетусь в комнату, где беру халат и затем следую зову оголодавшей Васьки.

Подхожу к холодильнику и непроизвольно кидаю взгляд на электронные часы, показывающие дату и время.

Понедельник, 22 сентября, 3:00.

На автомате открываю дверцу камеры и… Замираю, точно вкопанная, а у ног вертится белая кошка, которая не ела более суток.

Вчера была суббота! Но часы категорично показывают другой день недели.

– Васечка, потерпи маленькая, – достаю пачку с кормом, и борясь с головокружением, наклоняюсь к миске.

Кошка накидывается на кусочки в желе с благодарным урчанием. А я обессиленно падаю на мягкий диванчик, вытираю выступившую испарину со лба и замечаю незнакомый бумажный пакет на столе.

Мне становится страшно. Конечно, понимаю, это не бомба, но ощущение такое, что содержимое способно взорвать мою жизнь. В этом сером свертке оказывается мой потерянный день, фотоснимки, флешка и записка…

«Детка, ты огонь! Наслаждайся просмотром. Самые яркие моменты для тебя в снимках на память. Не забудь показать отцу и передать привет. Ви, будь хорошей девочкой, убеди папашу не предпринимать попыток меня найти. Иначе эти фото возглавят первые страницы новостных газет. Пока-пока!»

Вместо подписи, улыбающийся смайл с рожками.

В бешенстве сминаю лист с напечатанным текстом и в ярости швыряю.

У меня с самого начало возникали смутные сомнения по поводу Марка, но сексуальный поганец с легкостью очаровал меня харизмой, обходительностью и чувством юмора. И надоедливые уговоры мамы, тоже сыграли свою роль.

Так и слышу ее слова…

«Тебе двадцать девять, а все одна. Запомни, женщина без настоящего мужика, чахнет и засыхает, как цветок в пустыне. Бери, не пожалеешь. Марк породистый самец, наверняка отличный любовник и в постели огонь».

Огонь?!

Ну не знаю! Когда мы перешагнули грань в отношениях и они стали интимными, Андреев изменился, превратившись из обаяшки и пылкого возлюбленного в похотливого типа. Сначала меня это заводило, потом раздражало, теперь люто ненавижу.

Чувствую, как разжигает щеки и слезы текут, заливая лицо.

– Вот козел! – ругаюсь и с отвращением касаюсь колоды из фоток. Раскладываю их веером и вспыхиваю от стыда, когда вижу себя на снимках с пошлым содержанием, ведь никогда не думала, что могу быть такой.

Душевный диссонанс, порождает смятение и вызывает рвотные позывы.