Колин Гувер: Никогда-никогда

Этот чувак, этот парень, Сайлас, он хватает меня за руку так, будто знает меня, и тащит за собой так, будто я маленький ребенок. И именно так я себя и чувствую — маленьким ребенком в большом, большом мире.

Я ничего не понимаю и конечно ничего не узнаю. Все, о чем я могу думать, пока он тащит меня по сдержанным коридорам какой-то безымянной старшей школы, так это что я потеряла сознание, рухнула от горя, как какая-то девица. На пол мужского туалета.

Грязный.

Я расставляла свои приоритеты, удивляясь, как мой мозг способен равномерно развиваться, когда, очевидно, у меня есть более серьезная проблема, когда мы вырываемся на солнечный свет.

Я прикрываю глаза свободной рукой, в то время как этот чувак Сайлас достает из рюкзака ключи. Он держит их над головой и крутится на месте, нажимая на кнопку сигнализации на брелке. С дальнего угла парковки мы слышим вой сигнализации.

Мы бежим на звук, стуча туфлями по бетону, будто кто-то гонится за нами. И, возможно, гонятся. Машина — внедорожник. Я знаю, что она впечатляющая, но она так возвышается над остальными машинами, от чего они выглядят маленькими и ничтожными.

Рендж Ровер.

Либо Сайлас ездит на машине отца, либо живет за счет денег отца. Может, у него нет отца. В любом случае, он не сможет мне это рассказать. И откуда я знаю, сколько стоит такая машина? Я помню, как все функционирует: машина, правила дорожного движения, президенты, но не кто я такая.

Он открывает для меня дверь, а сам через плечо смотрит на школу и у меня появляется ощущение, что меня разыгрывают. Он мог быть ответственным за это. Он мог дать мне что-то, что спровоцировало потерю на время памяти, и сейчас просто притворяется.

— Это все по-настоящему? — спрашиваю я, зависая над передним сидением. — Ты не знаешь, кто ты?

— Нет, — отвечает он. — Не знаю.

Я верю ему. Типа. Я проскальзываю на сидение.

Он больше, чем минуту внимательно рассматривает мои глаза, а затем захлопывает дверь и обегает машину к водительской двери.

Я чувствую себя плохо. Как после ночи с алкоголем. Я выпиваю? В моих правах написано, что мне семнадцать. Я жую свой большой палец, когда Сайлас садится и заводит машину, нажав на кнопку.

— Откуда ты знаешь, как это делать? — спрашиваю я.

— Делать что?

— Заводить машину без ключа.

— Я… я не знаю.

Я наблюдаю за его лицом, пока мы выезжаем с места. Он много моргает, еще больше внимательно смотрит на меня, пробегает языком по нижней губе. Когда мы останавливаемся у светофора, он находит кнопку ДОМ на навигаторе и нажимает на нее. Я поражена, что он додумался до этого.

— Изменение направления, — вещает женский голос.

Мне хочется повести себя странно, выпрыгнуть из движущейся машины и убежать, как напуганный олень. Я так боюсь.

Его дом огромен. На подъездной дорожке нет машин и мы задерживаемся у обочины, двигатель тихонько урчит.

— Ты уверен, что это твой? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Кажется дома никого нет, — замечает он. — Приступим?

Я киваю. Я не должна быть голодной, но так и есть.

Мне хочется войти внутрь и что-нибудь съесть, и может исследовать свои симптомы и посмотреть, вошли ли мы в контакт с какой-нибудь поедающей мозг бактерией, которая украла наши воспоминания.

В таком доме, как этот, должна быть пара ноутбуков. Сайлас заворачивает на подъездную дорожку и паркуется. Мы робко выходим и осматриваем кустарники и деревья так, будто они оживут.

Он находит ключ на своем брелке, который открывает входную дверь. Пока я стою позади него и жду, изучаю его. В своей одежде и с такими волосами у него вид крутого парня, которому все равно, но его плечи выглядят так, будто его многое заботит. От него пахнет так же, как снаружи: травой, сосной и плодородным торфом. Он собирается повернуть ручку двери.

— Подожди!

Он медленно поворачивает ручку, несмотря на настойчивость в моем голосе.

— Что если внутри кто-нибудь есть?

Он ухмыляется, а может это гримаса.

— Может они спросят у нас, какого черта происходит…

И вот мы внутри. Мы стоим неподвижно в течение минуты, осматриваясь вокруг. Я съеживаюсь позади Сайласа, как размазня. В доме не холодно, но я дрожу. Все внутри тяжелое и впечатляющее — мебель, воздух, моя сумка, которая свисает с плеча мертвым грузом.

Сайлас идет вперед. Я хватаю его за заднюю часть рубашки, когда мы проходим через фойе в гостиную. Мы двигаемся из комнаты в комнату, останавливаясь, чтобы изучить фотографии на стенах. Двое улыбающихся, загорелых родителей обнимают двух улыбающихся, темноволосых мальчиков, на заднем плане океан.