Дэвид Левитан: Парень встретил парня

Я сказал бы об этом Тони, но он не прислушается. Он бросит мои слова на этом островке, вместо того чтобы аккуратно сложить и носить с собой, просто как памятку.

У каждого должно быть свое место. Мое место – этот сумбур друзей, мелодий, внешкольных занятий, мечтаний. Хочу, чтобы свое место было и у Тони. Хочу, чтобы «Мне здесь нравится» он говорил без грустных нот. Хочу, чтобы я мог ответить: «Ну так оставайся».

Но я не нарушаю тишину, потому что теперь вокруг нас тихая ночь и потому что Тони уже шагает обратно на парковку.

– Что такое киванис? – кричит он мне через плечо.

Я отвечаю, что звучит похоже на птицу. На птицу из дальних-предальних стран.

– Привет, гей-бой! Привет, Тони! Привет, фольк-цыпка!

Мне даже взгляд от тротуара отлеплять не надо.

– Привет, Тед, – говорю я.

Мы уже выезжать собрались, а тут он. Я слышу, как в милях отсюда родители Тони заканчивают свои вечерние молитвы. Они ждут нас с минуты на минуту. Машина Теда блокирует нас на стоянке. Он поставил ее там не со зла, а по чистой рассеянности. Тед – король рассеянности.

– Ты нам мешаешь! – говорит ему Джони с водительского сиденья. Злится она в лучшем случае в четверть силы.

– Ты сегодня классно выглядишь, – отвечает Тед.

За последние годы Тед и Джони расставались двенадцать раз. Это значит, что они сходились одиннадцать раз. Мне всегда казалось, что мы на пороге Воссоединения Номер Двенадцать.

Тед умный и привлекательный, но во благо это не использует, совсем как богач, чурающийся благотворительности. Его мир, по сути, ограничен ближайшим зеркалом. Десятиклассник, он мнит себя королем школы, не удосуживаясь заметить, что у нас демократия.

Сложность общения с Тедом в том, что он не безнадежен. Порой из сумрака махрового эгоизма он выдает сущие перлы, проницательные настолько, что завидки берут. Такие перлы способны сразить наповал. Особенно девушку вроде Джони.

– Мы правда спешим, – куда мягче говорит Джони.

– У вас в кружке псалмы со стихами кончились? «Господь – Пастырь мой, пойду я долиною тени сомнений, дозволь мне уокмен взять с собою…»

– Господь – ди-джей мой, я ни в чем не буду нуждаться, – серьезно изрекает Тони.

– Тони, однажды мы освободим тебя, клянусь! – Для пущей выразительности Тед хлопает по капоту своей машины, и Тони ему салютует. Тед переставляет машину, и мы снова отправляемся в путь.

На часах у Джони 00:48, но у нас все в порядке, ведь они спешат на час с тех пор, как мы перешли на зимнее время. Мы едем в черную синь, радио играет что-то расслабляющее, время плавно перетекает от ночного времени ко сну.

Ной сейчас лишь смутное воспоминание. Как он на меня действовал, уже вспоминается с трудом. То головокружение тает в тягучем воздухе, превращаясь в таинственный отголосок приятного чувства.

– Как же я не видел его раньше? – спрашиваю я.

– Может, ты просто ждал подходящего момента, чтобы его заметить, – говорит Тони.

Может, он и прав.

Я всегда знал, что я гей, но подтвердилось это в детском саду.

Сообщила об этом воспитательница – она так и написала в моей детсадовской карточке: «Пол определенно гей. У него отличное самоощущение».

Карточку с записью я однажды увидел у нее на столе до тихого часа. Нужно признать, я мог и не понять, что чем-то отличаюсь от других, если бы миссис Бенчли не заострила на этом внимание. Мне было пять лет, я считал за факт, что мальчикам нравятся мальчики. Иначе почему они проводят вместе столько времени, играют в командах и задирают девчонок? Я считал, это потому, что они друг другу нравятся. Как в эту схему вписываются девчонки, я в ту пору еще не разобрался. Я просто считал, что отношения между мальчиками – НОРМА.

Представьте мое удивление, когда я понял, что не прав. Представьте мое удивление, когда я просмотрел все остальные карточки и пометку «ОПРЕДЕЛЕННО ГЕЙ» ни у кого из мальчиков не обнаружил. (Если честно, пометку «ОТЛИЧНОЕ САМООЩУЩЕНИЕ» я тоже не обнаружил.) Миссис Бенчли застукала меня у своего стола и встревожилась. Начисто сбитый с толку, я попросил у нее разъяснений.

– Я определенно гей? – спросил я.

Миссис Бенчли окинула меня взглядом и кивнула.

– А что такое «гей»? – спросил я.

– Это когда мальчику нравятся другие мальчики, – пояснила она.

Я показал на уголок для рисования: там на полу дрались Грэг Истон и Тед Хэлперн.

– А Грэг – гей?

– Нет, – ответила миссис Бенчли. – По крайней мере пока.

Интересно. Все это мне было очень интересно.