Дэвид Левитан: Парень встретил парня

– Не смотри туда! – шепчет она.

Разумеется, я смотрю. Мимо идет Кайл Кимбалл. От меня отворачивается, словно может подхватить чуму от одного бубонного взгляда.

Кайл – единственный парень-натурал, которого меня угораздило поцеловать. В ту пору он сомневался в своей гетеросексуальности. Встречались мы несколько недель в прошлом году, то есть в девятом классе. Он единственный из моих бывших, с кем я больше не разговариваю. Порой даже кажется, что Кайл меня ненавидит. Это очень странное ощущение. Я не привык, чтобы меня ненавидели.

– Он поймет, – обещает Беспредельная Дарлин, когда Кайл ретируется в классную комнату. Это она сулит уже год, не уточняя, кто поможет Кайлу понять. Порой я гадаю, не меня ли она имеет в виду.

После некоторых расставаний вспоминается лишь плохой конец и обида на бывшего возлюбленного. После некоторых одолевает тоска по самым светлым моментам, а причина разрыва стирается из памяти. Мои мысли о Кайле – сумбур начала и конца. Я вспоминаю его восхищенное лицо, отраженное мерцающим светом киноэкрана; вспоминаю, как передал ему записку, а он, не прочитав, порвал ее в клочья; вспоминаю, как он впервые взял меня за руку по пути на математику; вспоминаю, как он называл меня лгуном и лузером; вспоминаю, как понял, что нравлюсь ему, когда засек его у моего шкафчика еще до моего прихода; вспоминаю, как понял, что больше не нравлюсь ему, когда решил вернуть ему книгу, которую брал почитать, а он от меня отшатнулся.

Кайл сказал, что я заморочил ему голову. Он рассказал об этом всем.

Поверили ему лишь некоторые. Но мне было важно не что думают они. Мне было важно, что думает Кайл. И верит ли он сам в свою байку.

– Он хуже всех, – говорит Беспредельная Дарлин. Но даже она понимает, что это неправда. Кайл далеко не хуже всех.

Я смотрю на него, и мой внутренний саундтрек звучит глуше. Отлетает кайф от встречи с Ноем.

Беспредельная Дарлин пытается меня подбодрить.

– У меня есть шоколадная конфетка, – говорит она и запускает огромную ручищу себе в сумочку, нащупывая «Милки уэй»-мини.

Я сосу нугу с карамелью, когда к нам подходит Джони со свежим докладом о Ное. К сожалению, он не отличается от последних пяти.

– Я его не нашла, – сообщает она. – Я нашла знающих, кто он, а вот где он, похоже, не знает никто. Раньше мне помогал Чак, так он назвал его «таким художественным». У Чака это не наивысший комплимент, но я хотя бы поняла, в каком направлении двигаться. На стене у художественной мастерской обнаружился снимок, который сделал этот тип. Чак помог мне его снять.

Воровство Джони меня по-настоящему не тревожит. Мы то и дело снимаем вещи со школьных стен, потом вешаем их обратно. Но мой внутренний радар засекает, сколько раз Джони упомянула имя Чака. Раньше, когда Джони в очередной раз принималась сорить именем Теда, я делал вывод, что у них снова налаживается. То, что теперь вместо Теда Чак, меня сильно шокирует.

Джони вытаскивает из рюкзака маленькую фотографию в раме. Рама того же цвета, что у очков Бадди Холли [14] Имеется в виду черная оправа Бадди Холли, американского певца и автора песен, одного из первопроходцев рок-н-ролла. , и, по сути, работает так же.

– Внимательно посмотри, – советует мне Джони.

Я подношу фото к глазам – гляжу не на собственное отражение, а на то, что за ним. Сперва ближе к заднему плану я вижу старика в кресле. Возрастом он примерно как мой дед, сидит в старом деревянном кресле-качалке и ухохатывается. Потом я замечаю, что он сидит в комнате, заставленной стеклянными шарами. Круглые пластмассовые шейкеры, внутри каждого собственная, трудно различимая модель, их там сотни, а то и тысячи. Снежные шары на полу, на полках, на разделочном столе, на обеденном столе неподалеку от кресла.

Классная фотография!

– Ты не можешь ее забрать, – напоминает Джони.

– Да, да. – Я смотрю на фотографию еще минутку, потом возвращаю ее Джони.

Беспредельная Дарлин в наш разговор не вмешивается. Но она вот-вот лопнет от любопытства.

– Это просто один парень, – говорю я.

– Давай-давай, рассказывай! – настаивает она.

И я даю. Я рассказываю.

По ходу своего рассказа я понимаю, что Ной не «просто один парень». За две минуты нашего с ним общения возникло чувство, способное длиться годами. Откровенничая с Беспредельной Дарлин, я не на пересуды себя обрекаю.

Нет, я подставляю под удар свое сердце.

Во второй половине того дня мы с Джони и Тедом наблюдаем за школьным Прайд-парадом. Это первый парад, за которым я слежу, сидя на трибунах. Получилось так случайно, из-за несостыковки расписаний. У нас в школе слишком много кружков и секций, в каждой категории нужно приветствовать слишком много команд. Именно поэтому на каждом параде внимание уделяется лишь дюжине коллективов. Меня попросили привести на этот парад свою труппу, но мне показалось, что такое признание навредит нашему искусству: личность актера окажется выше самого актерства. В итоге я сижу на самом верху трибун нашего спортзала и оцениваю показания барометра отношений Джони и Теда. Прямо сейчас давление высокое. Тед то и дело посматривает на Джони, а она на него – почти нет.