Ильгар Сафат - Чеховское ружье. Пьесы

Ну, как хотите. А я выпью.

(Выпивает)

Репортер достает диктофон. Ставит перед Режиссером на столик. Включает. Режиссер выпивает из фляжки. Прячет ее в карман.

РЕПОРТЕР

Весьма странная идея – дать интервью за кулисами перед спектаклем! Вас это не отвлекает от работы? Все-таки Чехов, «Иванов»! Вы разве не должны настроиться, повторить текст с артистами? Обычно театральные люди неохотно общаются с прессой перед выходом на сцену!

РЕЖИССЕР

Вы правы! Считайте, что это наша дань театру, как таковому. Дань сцене. Театр – это мышеловка. В нее попадаются не только люди. И грань тонка: где призрак, где человек? Не разобрать! Сплошная путаница!

РЕПОРТЕР

Все так беспросветно? И нас ничто не избавит от этой путаница?

РЕЖИССЕР

Могли бы, конечно, помочь женщины. Но женщины устали. А когда они устают, все к чертям собачьим рушится! Мир останавливается! Рвется пуповина, и человек абортируется в абсурд! Понимаешь, приятель, о чем я? (Неприятно смеется)

РЕПОРТЕР

Звучит устрашающе. Вы действительно в это верите?

РЕЖИССЕР

Иначе я не стал бы об этом говорить!

РЕПОРТЕР

(С иронией)

Боюсь, мы не сможем проверить истинность вашей теории. Наши женщины никогда не устанут. Это выглядит слишком фантастично.

РЕЖИССЕР

Как вы наивны, молодой человек! К современным женщинам нужно приставлять полицейских, чтобы они занимались своими детьми! Разве так обстояло дело лет двадцать тому назад? Что будет дальше?

РЕПОРТЕР

И все-таки, вы сгущаете краски. Но почему «Медея»? Ведь вы решили взяться за Еврипида, насколько мне известно?! Не связано ли это с вашей недавней… с той трагедией…

РЕЖИССЕР

Притормози, дружище! Ты суешь нос слишком глубоко!

РЕПОРТЕР

Что вас так взбесило? Я еще и спросить ничего не успел!

РЕЖИССЕР

Для грязной газетенки, с которой ты кормишься, это, конечно, в порядке вещей, но в другом месте за подобные вопросы тебе набили бы морду! Усек?!

РЕПОРТЕР

Но нашим читателям интересно знать…

РЕЖИССЕР

Плевать мне и на тебя, и на твоих читателей. Смени пластинку.

РЕПОРТЕР

Может быть, трагедия была спровоцирована предродовой депрессией? Психологи давно подметили тот факт, что…

Но закончить фразу Репортер не успевает. Режиссер внезапно бросается на него. Ударом в челюсть сбивает Репортера на пол.

РЕЖИССЕР

Заткни свою пасть! Гнида!

Режиссер и Репортер падают, катаются по полу.

РЕПОРТЕР

Да вы пьяны! Маньяк, ты мне выбил зуб! Отпусти меня! Идиот!

Режиссер пытается Репортера задушить, но тот вырывается. Вскакивает на ноги. Хватает со стола диктофон.

РЕПОРТЕР

Не думай, что все это сойдет тебе с рук! У меня все записано! Встретимся в суде! Псих!

Репортер убегает. Режиссер начинает смеяться.

Режиссер катается по сцене. Смеется. Из-за декораций выходит ЧЕХОВ. На нем серый плащ, шляпа и знаменитое пенсне. В темном углу сцены появляется ШЕКСПИР, он одет по моде елизаветинской эпохи. Из противоположного угла выглядывает БЕККЕТ, сутуловатая фигура в костюме и водолазе. Режиссер их не замечает.

БЕККЕТ

Что нам с ним делать? Пьяная рожа.

ЧЕХОВ

Он страдает. Одышка. Печень. Подагра.

ШЕКСПИР

Не он один. Мы все страдаем. (После паузы) Мы для богов, что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они…

БЕККЕТ

Разлегся в этой тесной коробке, и счастлив. Только безумцы могут любить этот выморочный мир, где все не настоящее.

ЧЕХОВ

Черная бездонная яма, точно могила, в которой прячется сама смерть! Брр! Холодно! Из залы дует, как из каминной трубы! Вот где самое настоящее место духов вызывать! Жутко, черт побери!

Чехов ежится, поднимает воротник плаща, глубже натягивает шляпу. Заметив Чехова, Шекспира и Беккета, Режиссер начинает смеяться еще громче. От его смеха призраки шарахаются в темноту.

РЕЖИССЕР

Вот, принесла нелегкая! А я уж думал, что сегодня обойдусь без ваших кислых рож! Хотя бы здесь могли бы не притворяться!

ШЕКСПИР

О том мы плачем, что пришли на сцену всемирного театра дураков…

БЕККЕТ

Пошли отсюда. Он не в себе. О чем с ним говорить? Кретин!

Режиссер снимает с ноги ботинок, бросает его в Беккета, однако, промахивается. В последний раз прыскает от смеха, и перестает смеяться. Шекспир и Беккет исчезают с недовольными гримасами на лицах. Чехов поднимает ботинок, приближается к Режиссеру.