Ирина Сергеевна Молчанова - Искусство слов

За окном, возле которого стояла широкая кровать, пролетали птицы, изредка виднелся в небе след самолета. А ещё там были облака. Мерно проплывавшие мимо миллионов окон, за которыми прятались многочисленные люди, бывшие всем для себя и никем для всех.

Ольга прикрыла глаза, позволяя дреме проявить засевшие в подсознании мысли. Она не любила сны, но от них некуда было деться.

Искусства тоже бывает слишком много. Раньше она такого не ощущала, но ошиблась, отдавая ему первые позиции в своей жизни. Сожалеть при этом не хотелось. Искусство, бесспорно, придавало осмысленности множеству бессмысленных событий и идей.

– Предлагаю посмотреть вот этот участок фонда, – Анатолий Семенович махнул рукой в сторону груды полотен, сдвинутых подальше от центра, будто ими никто не заинтересуется.

– Что-то мне уже не верится в удачу, – Кира испытывала вполне знакомые, даже порядком утомившие ощущения бесполезности и невезения.

– А была ли эта натурщица?

– Я уже и сама сомневаюсь в её существовании.

– Не печальтесь, барышня, смотрите внимательно, вдруг она не плод вашей фантазии.

– А, если плод?

– Я вас прощаю, все мы склонны поддаваться влиянию иллюзий.

Кира предпочла умолчать о том, что была благодарна ему и за это также. Она внимательно рассматривала полотна, ловя себя на мысли, что не запомнила натурщицу в обнаженном виде, больше внимания уделяя ей, когда та приближалась к школе искусств. Полотна, изрядно запылившиеся, выглядели унылыми, указывая на то, что и искусство подвергается забвению, а ведь она придерживалась иного мнения. На душе стало ещё более грустно. Все, существующее в мире, стремилось к краху. Все стиралось.

– Не спешите, барышня, времени у нас много, чтобы не пришлось пересматривать заново, – педагог не сдержал смешок, но звучал тот по-доброму.

– Мне так стыдно за то, что заставила вас тратить время на бесполезные действия, – Кира ощущала себя нелепо в сложившейся ситуации.

– Любое действие носит смысл, а вот тот уже может быть самым разнообразным.

– Смысл моих поисков видится сумасбродным.

– Но вам это необходимо.

– Вам-то – нет.

– Пересмотреть забытые работы тоже полезное дело.

Кира все сильнее ощущала себя взбалмошной особой, впрочем, таковой она и была, особенно раньше. Впечатление, что о ней сложилось, требовало коррекции, по её мнению. И она с особой скрупулезностью продолжила изучение полотен.

– Она.

– Что? – Анатолий Семенович, не ожидавший успешного завершения исследования архивных работ, не понял, о чем речь.

– Моя натурщица, – Кира застыла возле картины, на которой была изображена обнаженная шатенка, поднявшаяся на носочки и тянущаяся вверх неизвестно за чем.

– Половина дела сделана, – пожилой мужчина с облегчением вздохнул, радуясь возможности покинуть подвал и вернуться в удобный кабинет.

– Получится ли узнать её имя?

– На обратной стороне полотна указаны дата, когда оно было создано и имя ученика, написавшего картину.

– А имя натурщицы? – Кире сделалось страшно. Она была готова поклясться, что на физическом уровне ощущала неудачу, приблизившуюся к ней вплотную.

– Её данные должны быть внесены в картотеку. И думается мне, что та сохранена, – педагог, видя эмоции на лице девушки, захотел их изменить на более приятные для взора.

– А если – нет?

– Не спешите расстраиваться, вы всегда это успеете сделать.

Страстное желание способно достигнуть той отметки нервного напряжения, при котором отступление видится едва ли не самым верным решением в целях самосохранения. Ему была знакома подобная ситуация, но тогда она сопрягалась с бизнес-проектом. Личная жизнь существенно отличалась от всего этого. Только он никогда не мог понять, почему риск в бизнесе недопустим, а в сфере чувств и отношений приветствуется. Куда проще было рисковать именно деньгами. Либо же он поставил нематериальное выше ресурсов, имевших конвертацию. По крайней мере, собственное сердце ему стало жаль. Не из-за перспективы любви, а от тягот в её поиске. Ему чертовски не везло на данном этапе. Как назло, встречались либо совершенно непривлекательные для него особы, либо безразличные к нему, но целиком отвечавшие его чаяниям.

– Да пошло все.

Раймонд швырнул пустой стакан об пол. Он нуждался в определенности. И не в лице спутницы жизни, а в собственных мыслях. Он не мог понять, что более всего ему требовалось: обретение комфорта в паре или наслаждение таковым в одиночестве. Его распирали противоположные желания.