Джэки Иоки - Лучшие вещи рождены болью. Часть 1

– Это? – Хантер ткнул пальцем в снимок. – Это, друг мой, не девчонка. Это исчадие ада. Правая рука Тейшейра, и я больше чем уверен, что она закоренелая лесбиянка. Ты же только посмотри на неё.

– Ну, ей бы волосы подлиннее и платье в обтяжку, да каблуки, и будет фотомодель, – Филипп прищурился, рассматривая девушку. – А вообще, андрогины сейчас в моде, если ты не знал.

– Андрогины это те, которые и нашим и вашим что ли? – и на лице Хантера совершенно ясно читалось, с каким отвращением он к этому относится.

– А говоришь, что это я озабоченный, – Рейнольдс хохотнул, снова возвращаясь за свой стол. Сегодня он явно был в приподнятом настроении. – К сексу это не имеет никакого отношения. Чаще всего, – и он подмигнул другу. – Так что на твоём месте я бы задумался. Всё равно выбора у тебя особо нет.

– Карл, где ты? Нам надо поговорить.

Девушка решительно влетела в квартиру в одном из престижных районов Белфаста и тут же остановилась в гостиной, посреди которой на диване в одних брюках развалился полусонный парень с взлохмаченными волосами и помятым лицом. Он тут же поморщился от громкого крика. Весь его вид говорил о том, что вчерашняя ночь прошла достаточно весело и закончилась не более нескольких часов назад.

– Вик, пожалуйста… – протянул он, прикрывая глаза ладонью от яркого полуденного света, заливавшего комнату сквозь панорамные окна. – Почему тебе обязательно нужно кричать? И ты же знаешь, что я терпеть не могу любые разговоры, начинающиеся с этой фразы. Я как будто уже заранее виноват.

– А ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда ты называешь меня Вик. Но это же тебя не останавливает, – Виктория скинула его ноги с дивана и плюхнулась на освободившееся место.

Карл застонал, чуть не упав на пол, но кое-как удержался на диване, так и оставшись наполовину свисать с него. Сил шевелиться не было. Слишком много виски было вчера выпито на очередной тусовке, устроенной его друзьями из числа золотой молодёжи.

Он посмотрел на девушку сквозь полуопущенные веки. Эта русская девчонка убивала его. Кажется, он начинал уставать от её вечных капризов, чересчур эмоциональных заскоков и явно завышенных запросов. Их отношения начались пару месяцев назад, когда он увидел её в кафе возле университета, в котором они с друзьями часто зависали между лекциями. Она была красива и неприступна. Такая себе снежная королева. А когда он узнал, что она из России, его интерес к ней было не остановить.

Через несколько дней, проведённых в поездках по Белфасту и за городом на его роскошном синем Бугатти, Виктория всё-таки сдалась, с удовольствием ложась в его постель. Но Карл Стэнтон не был бы Карлом Стэнтоном, если бы спустя несколько недель его интерес не начал угасать. И теперь она вызывала в нём больше раздражения чем желания. Особенно сегодняшним утром. Кажется, пора было с ней завязывать.

– Слушай, – начал он, прочистив горло. Карл терпеть не мог делать это при личной встрече. Проще было послать девчонку по телефону. Но раз уж она уже была здесь. – Мы отлично развлеклись в эти пару месяцев, но…

– Я беременна, – перебила его Виктория, полыхая нарастающим гневом. До неё даже не сразу дошло то, что он успел ей сказать. А когда его слова всё-таки достигли её сознания, девушка сдулась, как воздушный шар, понимая, что со всей этой ситуацией ей придётся справляться самой.

– Избавься от ребёнка, и дело с концом, – Карлу было всё равно. Не она первая, не она последняя. Если бы ему платили каждый раз, когда какая-нибудь девчонка прибегала к нему с этой новостью, он был бы уже так же богат, как и его отец. – Там в бумажнике есть пару тысяч, должно хватить, – поморщившись, парень качнул головой в сторону стеклянного журнального столика, стоящего посреди огромной гостиной, на котором в хаотичном порядке валялись бумажник, ключи от машины, пачка сигарет с зажигалкой и несколько фольгированных пакетиков.

– Я не могу этого сделать, чёртов ты мудак! – воскликнула девушка, переходя на русский язык и вскакивая на ноги.

– Что? Красотка, я ничерта не понял, – Стэнтон накрыл голову диванной подушкой. Он мучился с похмелья, а столь громкие звуки только ещё больше ухудшали его состояние и настроение. А ведь ещё совсем недавно его жутко заводило, когда она переходила на свой родной язык, каждое слово которого, слетая с её губ, звучало как непристойность.

– Я сказала, что мне нельзя делать аборт.