Элиз Вюрм - Сёганай

Элизабет не поняла Алину.

– Что-то в вас любит нас, вы не хотите, чтобы это что-то любило нас, а оно любит…

Алина нежно посмотрела на Аби.

– У Байрона есть мистерия «Каин»:

«Каин:

Не ты ли соблазнил

Отца и мать?

Люцифер:

Я? Жалкий прах! Зачем мне

Вас соблазнять? И как?

Каин:

Мне говорили,

Что змий был дух.

Люцифер:

Кто это говорит?

Не жалкое ль тщеславье человека,

Что силится свалить свое паденье

На нас, на духов? Змий был змий, не больше,

Но и не меньше тех, что соблазнились.

Он тоже прах, но он мудрее их,

Затем, что победил их. Разве стал бы

Я принимать подобье смертной твари?

Каин:

Но тварь в себе скрывала злого духа.

Люцифер:

Нет, тварь его лишь разбудила в тех,

С кем говорил язык её коварный.

Я говорю, что змий был только змий:

Спроси у херувимов, стерегущих

Запретный плод. Когда века веков

Пройдут над вашим прахом безглагольным,

Потомки ваши баснею украсят

Ваш первый грех и мне припишут образ,

Который презираю я, как всё,

Что пред творцом склоняется, создавшим

Всё сущее в живых для поклоненья

Перед его бессмертием угрюмым.

Но мы – мы знаем истину и станем

Провозглашать лишь истину. Адам

Пленен был пресмыкающейся тварью.

Но дух не пресмыкается: чему

Завидовать в пределах тесных рая

Владыке беспредельного пространства?

Но я с тобою речь веду о том,

Чего ты, несмотря на древо знанья,

Не можешь знать»

Элизабет встретила взгляд Алины.

– Понимаете?

«Но тварь в себе скрывала злого духа»

«Нет, тварь его лишь разбудила в тех,

С кем говорил язык её коварный»

Есть в нас, людях, нечто… некий дух! Мы не любим, а он – любит, он не любит, а мы – любим!

Элизабет почувствовала, что Алина поразила её.

– Вы правы, – Сказала ей, она. – Я думаю, что вы правы.

– Я знаю, что я права, – С сожалением сказала Алина. – Я знаю, когда я права!

– Знаете? – Удивилась Элизабет.

– Когда ты прав, приходит радость… жизни, а когда не прав – уходит, и нет ничего печальнее для человека, чем не чувствовать радость жизни!

Странно Элизабет почувствовала себя…

Иногда Алина казалась ей злодейкой (женщина навязавшая мужчине ребёнка (и саму себя) не может не быть злодейкой).

А сейчас…

Элизабет задумалась; а что сейчас? Наверное, она тоже думает (думала) обо мне как о злодейке, а что ещё можно подумать о женщине, рискнувшей всем ради любви к мужчине?!

Элизабет подумала, сейчас я понимаю: мы любим Лино, каждая по-своему, каждая как умеет – мы любим!

Лино приехал домой, и… его встретила Алина.

– Здравствуй, Гермес!

Она была красива, одетая в прохладно голубое мини-платье с открытыми плечами.

В ней чувствовалась некая хрупкость, и неприступность.

Хрупкая и неприступная.

Странно, в прошлом он никогда не воспринимал её так. А может, в прошлом, он никак её не воспринимал?!

– Как ты, Гермес?

– Хорошо. А ты?

– Лучше, чем ожидала.

Лино смутился.

– «Лучше»?

Он всё ещё был настроен выслушать её, понять.

– Мы все здесь играем не по правилам!

Лино почувствовал, что устал, – физически, устал, за целый день.

– Что ты имеешь в виду, Алина?

– Вы оба слишком благородные люди; вы готовы, какую угодно щеку подставить, только бы никто из тех, кто вам небезразличен, не был одинок и несчастен!

– Прости! – Утомленно сказал ей, он. – Прости за то, что я тебя не понимал!

Алина пристально посмотрела на него.

– Что ты не понимал, Гермес?

– Тебе не моя любовь была нужна, – тебе нужно было, чтобы я тебя не бросал – не оставлял одну!

Странно она посмотрела на него.

– Иди к своей жене, Гермес…

Алина заглянула ему в глаза.

– Жить без любви – это значит выживать. Зачем выживать, если не за что сражаться?!

Она поразила его, женщина, которую он должен был понять раньше, – он и себя должен был понять раньше!

Увидев его, Элизабет заулыбалась.

– Ты очень долго!

– Это не я, это машина!

– Ах, машина…

Она подошла к нему, заглянула ему в глаза.

– А что с машиной?

Лукавая нота в её голосе.

– Приревновала.

Лино тоже заглянул Элизабет в глаза, улыбнулся, прикоснулся к плечам, погладил.

– К кому? – Весело спросила Элизабет.

– К тебе.

Ямочки на его щеках.

– Ко мне?

Она засмеялась.

– Но я не давала ей повода…

– Это я дал!

Элизабет посмотрела на Лино с нежностью.

– Я так торопился к тебе, что не поехал менять масло, и… она обиделась!