Почуяв неладное, женщина отправила меня наверх, а сама осталась на кухне в ожидании «чего-то». В доме горел свет, поэтому нетрудно было догадаться, что хозяева однозначно у себя. Я сидела в комнате, тщательно закрашивая белое пространство раскраски. Мне нравилось это долгое и кропотливое занятие. Оно развивало не только выносливость, но и внимательность, своеобразную аккуратность.
Когда этажом ниже раздался оглушительный грохот, я подпрыгнула на месте. В груди что-то ёкнуло, отчего я на цыпочках вышла из своей комнаты, скрываясь за ближайшей стеной. Из «тайника» открывался прекрасный вид на всю гостиную, а вот непрошеным гостям, что находились по ту сторону баррикад, было совершенно не видно моего укрытия. На руку играл полумрак, что царил на верхнем этаже нашего жилища.
По недолгому разговору стало ясно, что неизвестные настроены решительно. Они говорили о каких-то долгах, о том, что время вышло и пора платить по счетам. Я хлопала ресницами, не понимая, о каких долгах идёт речь. На вопрос, есть ли в доме кто-то ещё, мама ответила стойкое «нет». Я удивилась. Она соврала! Впервые в жизни!
Доски подо мной предательски заскрипели, в следствии чего амбалы, что внаглую ворвались к нам домой, устремили взгляд в мою сторону. Я замерла, не в силах сдвинуться с места. Один из них глядел мне прямо в глаза…
Его радужки имели глубокий серый оттенок и отдавали видимой холодностью. Никогда не встречала столь пронзительных серых глаз. Они оказались первыми. Такие хмурые, словно тучи в сумрачный день, как морозные капли во время сильной грозы. Левый мог с уверенностью похвастаться едва заметным желтоватым пятнышком. Но кровь холодела в жилах далеко не от жёлтого цвета, а от глубокого шрама под тёмной тонкой бровью, что тянулся прямиком к редким ресницам. Он отпечатался в моей памяти чёрной черничиной кляксой, незабываемым мрачным поглощающим пятном.
Не выдержав, мама выхватила из ближайшего ящика огромный кухонный нож и крикнула одно-единственное: «беги». Женщина бросилась на одного из налётчиков в надежде задержать его и дать мне время уйти.
Я не стала бежать. Стояла на месте, как вкопанная, наблюдая за ужасающей картиной: здоровяк умело скрутил хрупкую женщину и, видимо, делает это не впервые – грубо, без особых церемоний выкрутил сустав брюнетки, отчего та громко вскрикнула, ощущая жгучую, подступающую боль. Чувствовала её физический дискомфорт и психологический ужас, но ноги словно приросли к стареньким доскам, и я не могла сдвинуться даже на сантиметр.
Невзирая на все факты поражения, мама не прекращала бороться и противостоять. Невзирая на неравные силы, колотила его, слепо веря, что здоровяк ощутит на себе всю её силу, мощь и ярость, а я стояла и боялась сделать очередной вздох, боялась пошевелить хотя бы мизинцем. Словно надеялась, что если перестану шевелиться, то налётчики магическим образом утратят возможность видеть потенциальную жертву.
Мама боролась, а я смотрела, не моргая.
Мама кричала не своим голосом, а я смотрела, ощущая болезненные импульсы в груди.
Мама не сдавалась, а я с ужасом восхищалась её рвением и выдержкой.
Не прошло и минуты, как женщина замертво упала на пол, захлёбываясь в собственной крови. Она хлыстала в самые отдалённые уголки комнаты, окрашивая их в яркие багровые оттенки, оставляя запах тягучего метала, привкус мерзостной солоноватой терпкости в воздухе, который ещё долгое время будет напоминать о случившемся.
В момент, когда женщина обмякла и приложилась головой к окровавленному полу, я поняла, что она мертва. Мамы больше нет. Её душа в скором времени покинет тело, а огромное доброе сердце не пропустит очередной удар.
Моё остановилось. Остановилось в унисон с её.
Меня нашли спустя три дня. Соседка Хлоя решила заскочить в гости, но, увидев весь тот ужас, что царил в нашем доме, сразу же вызвала полицию. Офицер Дейкер обнаружил меня в кладовой. Я сидела в тёмном углу, не шевелились и практически не дышала. Что ощущала? Смутно помню…
Животный страх, обиду, безысходность, ненужность, этот запах метала, что витал в воздухе. Я стояла и смотрела, когда мама нуждалась в моей помощи. Могла что-то сделать, но из-за банального испуга стояла на месте и просто-непросто наблюдала за её страданиями! Я могла помочь ей, но не воспользовалась случаем! Эта мысль и терзала на протяжении долгих мучительных часов.
В тот же день меня направили в больницу, где доктора оказали медицинскую и психологическую помощь. Заключения травматолога были весьма утешительны, чего нельзя сказать о психотерапевте. Спустя две недели такого интенсивного «лечения», психолог, с которым я не шла на контакт, заявил, что мисс Нэри абсолютно здорова! Боже, он действительно воспринимал меня, как здорового и счастливого ребёнка!
Читать дальше