Юлия Рябинина - Узы страсти

– Пап, хорош, а? – не сдерживаю я раздраженного тона.

– Ну, если все хорошо, тогда домой.

– Алина поедет с нами, – не даю я ему возможности что-либо еще добавить. – Мы немного передохнем, и я отвезу ее домой.

Батя с одобрением смотрит в зеркало заднего вида.

– Да ладно тебе, сын. Вместе и отвезем, – хмыкает он.

Ночь. Черный джип несется по трассе со скоростью, явно превышающей допустимую.

– Пап, не гони, – говорю я.

Батя ухмыляется, но скорость сбрасывает.

Вспоминаю, как меня провожала Алина, как просила, чтобы был аккуратнее за рулем. Плакала и целовала. Ну, это было после того, как нас встречало чуть ли не полдеревни. Устроили сейшен, так сказать. Ее мать по очереди расцеловала нас с отцом, благодарила со слезами на глазах, что спасли от изверга ее деточку. И мелкий шкет все пытался залезть к Алине на руки, но ей нельзя поднимать тяжелое, и мне пришлось его таскать на себе весь вечер. Но когда мы уезжали, взял тоже с нее обещание, чтобы она себя берегла. И чтобы ждала меня. Как только разрешится все, приеду за ней.

– Любишь? – вырвал меня из воспоминаний вопрос отца.

– Да.

– Я знал, что вы с ней подойдете друг другу.

Я уставился на него в темноте. Он искоса бросил на меня взгляд.

– Ты что, думаешь, я не заметил, как она похожа на Варю?

«Да тут только слепой не заметит», – подумал я, но в слух ничего не сказал.

– Я сначала даже опешил. Но на протяжении года, пока она у меня работала, понял, что обманка. Это облик. Она хорошая, и мне она нравится. Так что я поддержу любое твое решение. Да, и знаешь, когда в молодости через такое проходишь, грех не попробовать что-то серьезное.

Ну батя.

– Я хочу на ней жениться, – поворачиваюсь к нему лицом.

– Мой сын, – смеется отец и хлопает меня по плечу.

– Встать, суд идет!

Шевеление в зале говорит о том, что все поднимаются с мест.

– Суд постановил, после смерти осужденного Шевченко Эдуарда Анатольевича оставить двухкомнатную квартиру за несовершеннолетним Шевченко Дмитрием Эдуардовичем. Так же оставить право опекунства над несовершеннолетним за Яковлевой Натальей Павловной и снять с нее все обязанности по выплате ипотеки. Решение суда обжалованию не подлежит.

В зале послышались облегченные выдохи.

– Дело объявляется закрытым.

Радостное хлопанье в ладоши и поздравления. Я наблюдаю за всем со стороны. Я, конечно, рад тому, что здесь происходит. Эта тяжба длится уже почти полгода. Спасибо, батя подключил адвоката, а то никогда бы не закончилось это шатание по судам.

Отец предлагал Алининой матери отдать долг за ипотеку. Очень смешная сумма, что-то в районе девятисот тысяч, тачка больше стоит. Но она отказалась, сказала, не хватало еще на него свои проблемы навешивать, и напомнила мне Алину, когда та тоже не хотела переезжать ко мне, отговариваясь проблемами.

Но это было так давно, что мне и не верилось, что все происходило с нами. После того, как мы выписались из больницы, батя всеми правдами и неправдами уговорил нас с Алиной остаться жить в квартире. Ну, я, по сути, вообще был не против, это Алина стеснялась. Но после того, как отец уехал обратно на остров, мы с ней переехали из съемной квартиры в теперь уже нашу. Отец переделал документы на меня.

Моя крошка, которая сейчас радостно обнимала мать и расцеловывала племянника, который, кстати, по выходным от нас не вылезал, выглядела счастливой.

– Предлагаю поехать в кафе и отметить это событие, – подхожу к ним и обнимаю Алину. —Димон…

Алина тут же кидает на меня сердитый взгляд, не любит, когда я так называю племянника, но мне так нравится ее злить, она становится такой сексуальной, кошечкой, выпустившей коготки.

– …тебе выбирать. А ты не злись сейчас, – шепчу на ушко. – Покажешь, какая ты агрессивная, сегодня в спальне, – чмокаю ее в щеку и вижу, как на ее скулах проступает румянец.

– Тебе не стыдно, – смотрит на меня в упор, – такое мне говорить при людях? – она обводит взглядом народ, который протискивается на выход между креслами, становится ко мне спиной и вроде бы как невзначай трется своей попкой о мою ширинку.

Я рычу в ее ухо. Она хихикает.

Хотел затащить их в ресторан, но Наталья Павловна уперлась двумя ногами в пол и отказалась. Но против Димки я не мог пойти, он потащил нас в Мак, где-то по телеку увидел, что там игрушки мегасуперпопулярные и срочно ему нужные. Для своего возраста, а ему где-то около трех, он чересчур умный, думаю я, глядя, как тот пьет молочный коктейль. Это, наверное, самое безопасное питье из всего того, что было предложено для трехлетнего ребенка.