Миа Шеридан - Голос Арчера [ЛП]

Я слышала снова и снова, что то, что случилось со мной и Арчером, заставило многих взглянуть на себя со стороны и захотеть стать лучше, чтобы в следующий раз успеть протянуть руку помощи тому, кого никто не замечает; стать другом для того, кто одинок; быть более чуткими к тем, кто рядом, и не игнорировать чужую боль, и пытаться сделать все, чтобы помочь человеку, находящемуся в беде.

В этот холодный день февраля я была вместе со всеми. Мы сидели в зале, ожидая начала встречи, Мэгги по одну сторону от меня, Норм по другую. В то время как мы занимали свои места, люди приветливо улыбались мне и кивали головами. Я улыбалась и кивала в ответ. Это было и мое сообщество тоже. Я тоже была частью созвездия.

За окном только начался дождь, и я услышала раскаты грома. Но теперь мне не страшно. Во время грозы, сказала я ему, я буду думать о тебе и ни о чем другом, кроме тебя. И теперь я всегда так делаю. Всегда.

В первый раз Арчер ушел на долгих три месяца, и каждый день я отчаянно скучала по нему. На этот раз он ушел от меня на целых три недели, прежде чем вернуться. Он был в глубокой коме, и врачи не могли сказать мне, когда он очнется и произойдет ли это вообще. Но я ждала. Я всегда буду ждать. И я молилась и шептала небесам каждую ночь: вернись ко мне, вернись ко мне, вернись ко мне…

И в один дождливый день в конце января, когда гремел гром и молнии сверкали за окном его больничной палаты, он открыл глаза и посмотрел на меня. Мое сердце застучало в ушах, заглушая раскаты грома, я вскочила со стула и рванулась к нему, задыхаясь:

— Ты вернулся.

Я взяла его руки и поднесла их к своим губам, целуя их снова и снова; слезы текли из моих глаз на его ладони, на его пальцы, на его прекрасные руки, такие выразительные, позволившие мне узнать, что было в его голове и в его сердце. Я любила эти руки. Я любила его. Мои слезы продолжали литься из моих глаз.

Он смотрел на меня несколько минут, прежде чем отнял свои руки от моих и медленно показал, так как его пальцы двигались еще неуверенно:

«Я вернулся ради тебя».

Я рассмеялась сквозь плач и положила голову ему на грудь, крепко держась за него, словно боясь, что если я отпущу его, то он снова исчезнет.

И теперь целый город замер, пока Арчер шел к сцене, все еще скованный в движениях из-за бандажей, опоясывающих его туловище после операций, которые он перенес из-за ранения.

Я огляделась еще раз. Трэвис стоял в задней части комнаты, все еще в форме после дежурства. Я поймала его взгляд и кивнула. Он кивнул в ответ и слегка улыбнулся. Я до сих пор не определилась в своих чувствах к Трэвису, но его смелость и профессионализм, проявленные в тот ужасный день, заслуживали моего уважения.

Недавно выяснилось, что человек, который стрелял в меня, Джеффри Перкинс, давно уже употреблял героин. Его семья отвернулась от него. Он ворвался в наше семейное кафе-магазин той ночью, чтобы раздобыть деньги на наркотики.

Его дилер выдал его имя, заключив сделку со следствием, чтобы смягчить себе приговор. Как оказалось, Джеффри заявился к нему ночью, обрызганный кровью и бормочущий о стрельбе в кафе.

Джеффри начал уговаривать дилера не выдавать его, в то время как его отец решил вернуть его назад в семейное дело. Но тут я опознала его по фотографии.

После ареста отец лишил его наследства, и он снова начал употреблять наркотики.

Трэвис вступил в конфронтацию со своей матерью. Он был хорошим полицейским, с хорошими инстинктами, и для него стало ясно, что она — мстительная женщина, наполненная ненавистью и горечью, и что она готова на все, чтобы сохранить то, что, как она считала, принадлежит ей — город, деньги, уважение, положение в обществе.

Когда он был в закусочной вместе с матерью, он слышал, как я говорю об аресте Джеффри Перкинса. Виктория Хейл тоже все слышала. Трэвис собрал кусочки пазла, и все сложилось.

У Джеффри Перкинса не было другой возможности найти меня в закусочной в тот страшный день. Мы недооценили ее ненависть ко мне. Именно я оказалась тем человеком, который, по сути, загубил все, чего она своими манипуляциями достигла за эти годы.

Трэвис пришел ко мне и рассказал о своем противостоянии с матерью и о том, что она все отрицает. Но он ей не поверил и заставил ее уехать из города. Иначе он пообещал начать уголовное расследование против нее. И хотя он знал, что у него недостаточно доказательств для вынесения ей обвинительного приговора, для нее в Пелионе не осталось бы уже ничего, кроме стыда.