Виктория Мальцева - За мгновения до...

И Агата согласно кивнула головой, у каждого, мол, такой час обязательно наступит, всенепременно явится такая пора, когда жизнь тебя фигурально «нагнёт», и всё что тебе останется — надежда на поддержку и понимание людей.

Jean-Michel Blais — Blind

Стены спортзала иногда бывают самым тихим местом в школе. Но это только для тех, естественно, у кого есть ключи.

Ещё удобно, когда у твоей подруги имеются «шестёрки», всегда готовые смотаться за кофе в Старбакс. Кофе сейчас очень вовремя: необычно сложный день, дотянуть бы до окончания уроков.

— Они считают, что на следующем заезде люди не будут так массово ставить на тебя, так что, самое время выиграть.

— А я проиграю.

— Зачем?

— Чтобы слить их бабки на хрен одним помойным ведром! — не могу сдержать растягивающей мой рот улыбки.

— Зачем?!

— Чтобы не они диктовали мне условия, а я им. Мне решать, когда выигрывать, а когда нет! Зарвавшиеся ублюдки!

— Дам, это ты заигрался. Ты — участник, пусть и почётный, но они — организаторы! Правила всегда диктуют хозяева вечеринки, но никак не гости!

— Я не просто участник, я тот, кто делает им шоу. Сколько народу набегает, если я не участвую?

— Холостые дни, так, кажется, они их называют.

— Именно. И кто после этого король бала?

— Дам, им не понравятся твои игры! Людям не нравится терять деньги!

— Я сделаю так, чтобы мой эпический проигрыш выглядел достоверно. Всегда случаются сбои, я и моя тачка не исключение.

— Не поверят.

— Ещё как поверят. И сами попадут на крючок — отбить ведь нужно будет свои потери.

— О, ну да! Они отобьют свои деньги, и я найду тебя в какой-нибудь яме с проломленной головой!

— Не найдёшь. И даже искать не будешь.

Она молчит, и знаю, хочет обнять, но не может решиться:

— Зачем ты так, Дам?

— Как?

— Ты отдаляешься. Становишься чужим, закрытым.

Честно сказать, я и сам не знаю, почему намеренно раню её. Но подозреваю, из-за Евы. Как будто внутри болит что-то и не может простить.

— Разве?

— А разве нет? Не чувствуешь сам? Что я делаю не так, Дам?

— Ты же мисс Безупречность, Мел. И прекрасно это знаешь, разве нет?

— Ты не приходишь ночевать уже пятые сутки. Пятые, Дам!

— Я устаю, — пожимаю плечами.

Самому не верится: пять дней я прожил без секса и не заметил? Пять?!

— В последний раз и в предпоследний ты просто кончил в меня, как в резиновую Долли, и свалил домой. И вот теперь пять дней тебя вовсе нет!

— Мел, меньше драматизма! И не парь мои мозги, им и без того хватает! — делаю глоток из своего стакана.

— Ты злишься из-за своей этой… сестры?

Хуже всего мне удаётся прятать желание сломать чей-то хребет. И Мелания, проницательная от природы, видит ответ в моих глазах.

— Ты же говорил, что у вас нет ничего общего? Теперь жалеешь её? Защищаешь?!

Последнее почти со слезами.

— У нас общие родители, что, скорее всего, навсегда, и у нас общий дом, минимум ещё на полгода, — решаюсь обозначить.

— Ты же знаешь, что можешь переехать ко мне! Отец не будет против!

— Я против.

Вот так, просто правду рубанул и всё. Вижу, как нервно раздуваются и сжимаются её ноздри:

— Из-за неё?

— Нет.

— Тогда почему?

— Просто потому, что у меня есть собственный дом, и моё место в нём.

— С каких это пор ты стал таким принципиальным?

— С некоторых. И ещё кое-что: ты когда когти свои точишь, не забывай, с кем дело имеешь.

— О чём ты?

— Всё о том же: Еву оставь в покое, поняла?

— Её ещё никто и не трогал, Дамиен!

— Да что ты? Есть более серьёзные планы?

— Поживи, увидишь, — ухмыляется.

— Мел, — я сам не узнаю своей серьёзности, — каждому человеку есть, что терять. Найдутся и у тебя болевые точки.

— Боюсь, в моём персональном случае потери уже неизбежны, а это говорит только об одном: полная свобода в самовыражении! — заявляет.

— А ты, оказывается, так самовыражаешься, смешивая людей с дерьмом?

— Хм… — лучше б я не видел её язвительной физиономии. — Меня вот какой вопрос интересует: как давно ты стал печься о «людях»?

— Ева — моя сестра. СЕСТРА! Сечёшь? Это значит, часть моей семьи. А моя семья — не твой удел, милая, так что уймись уже!

Разворачивается боком, выпячивая разодранную щеку:

— Нравится? Это — твоя семья, миииилый!

Кладу ладонь на её затылок, медленно спускаю ниже, и едва эта кошка теряет бдительность, резко сжимаю:

— Для справки: я идиотом никогда не был. Но ты об этом должна знать, иначе была бы не со мной, а с кем-нибудь другим. Так вот, что я хочу тебе сказать, дорогая: ещё одна сучья выходка с твоей стороны, и мы — чужие люди. А как я объясняю базовые истины чужакам, тебе ведь хорошо известно?