Дана Стар - Немой крик

– ТВАРЬ! – Я закричал так сильно, что в горле словно что-то лопнуло. – Что ты наделала?! Убийца…

Лиза истерически вскрикнула, с испугом швырнула пистолет на обочину дороги и, рыдая, побежала к автомобилю. Я бы оторвал ей голову, живьём снял бы скальп, привязал за волосы к машине и гонял бы на полной скорости по всем окрестностям, пока от ублюдины не осталось бы ничего. Даже костей. Но я позволил ей уйти. В этот момент я был слишком занят – пытался остановить кровотечение. Мои руки были заняты. Тем, что плотно зажимали глубокую рану на животе моей Лины. Тварь решила скрыться с места преступления. Бесполезно. Я всё равно её найду. И тогда, ярость моя, будет ещё безжалостней.

Гул мотора, скрип колодок, Вербицкая на бешеной скорости умчалась по пустынной дороге. Но идиотка не учла тот факт, что днём снег растаял, а к вечеру снова ударил мороз. Её занесло на первом же повороте. Как я и думал. Я просто услышал громкий хлопок, а затем могильную тишину.

Скорая помощь приехала практически через три минуты после звонка.

Лину погрузили в машину и в срочном порядке доставили в ближайшую больницу. Я не отходил от девушки ни на шаг. Всё время держал за руку и молился. Особенно в тот момент, когда врачи реанимировали её обмякшее, полностью покрытое красной жидкостью, маленькое тело.

– Пожалуйста! Спасите её! Спасите мою девочку! – Кидался то на одного фельдшера, то на другого, дёргая их за шиворот.

– Успокойтесь! Мы делаем все возможное! – Шипели в ответ врачи. – Не мешайте! Иначе высадим на первом же перекрёстке, следом побежите.

Я бы побежал. Бежал бы до тех пор, пока бы не упал. Мёртвым мешком.

Что если она вдруг больше никогда не откроет глаза? Никогда не посмотрит на меня и не улыбнётся? Так и знал! Так я и знал, что я для неё – самая страшная в мире опасность. Зло, боль, ужас в одном флаконе. Поэтому, порой, я был ужасно груб с девчонкой, чтобы она ко мне не привязывалась. Хотел оттолкнуть. Но сам ведь не смог справиться с мощью новых чувств. Понимаю, что нельзя, что это неправильно… но не могу устоять перед мучительным соблазном.

Фельдшеры сдержали слово, когда я, заметив на мониторе резкий скачок показателей сердцебиения, снова, не контролируя свои действия, вцепился в одного из медиков. Они вынужденно вкололи мне успокоительное и усадили на соседние кресло, пристегнув ремнём безопасности.

Она была ещё жива. Мы бессильны против судьбы. Остаётся только ждать и молиться. Ибо всё… в руках Божьих.

Лину выгрузили на каталку и быстро повезли в операционную. Задыхаясь от чудовищной боли в груди, я бежал за ними следом до самого отделения, пока мои ноги не подкосились, в глазах не потемнело, и я не осел прямо там, на бетонном полу, перед тяжёлыми дверями с надписью: «Операционная».

А очнулся от того, что незнакомая, миловидная девушка в белом халате с беспокойством тыкала мне в нос бутылёк с противным, резким запахом.

– Лежите. – Сердито, придержала она меня за плечи руками, когда я резко дёрнулся, чтобы бежать сломя голову невесть куда, с трудом понимая, что вообще произошло.

– Г-где Лина? – Захрипел я, схватившись за сердце.

– Дождитесь доктора. Я пока ничего не знаю.

Мне казалось, что этот проклятый день будет длиться целую вечность. Я пролежал несколько часов без сознания. Меня положили в одноместную палату с видом на город. Странно, а я думал, что просто оставят валяться на грязном полу в коридоре. Сотрудники больницы ведь, скорей всего, узнали меня. Дмитрия Орлова. Теперь уже известного под прозвищем «заядлого скандалиста, вора и бандита». Но, на удивление, персонал относился ко мне с дружелюбием. Для врачей, не важно, кто ты, – злой, добрый, или уличный бродяжка. В первую очередь ты для них пациент.

Когда мне немного стало легче, я помчался в «Операционную». Упал на пол, прислонился спиной к двери, уткнулся лбом в колени и молча ждал, отчаянно продолжая бормотать в уме молитвы. Наверно, сейчас я был похож не на человека, не на потомка графского рода, а на плешивого, уличного мусорщика. Но мне было плевать. Периодически я смотрел на свои окровавленные руки, на белый свитер, заляпанный уже потемневшей кровью, и думал… думал насколько же ей было больно вот так вот ни за что получить пулю в спину. Точнее, в живот. Из-за такого напыщенного в ублюдка, вроде меня.

Глаза защипало от слёз, по щекам покатились крупные бусины. Я никогда не думал, что когда-нибудь докачусь до такого паршивого состояния, до состояния ущербной тряпки. Никогда не ревел. А сейчас слёзы не просто капали, они неслись по лицу бешеным напором, и я ничего не мог с этим поделать. Кто-то постоянно ко мне подходил, трогал за плечо, что-то ласково шептал, но я отмахивался и продолжал сидеть на полу неподвижной скалой, до тех пор, пока мои мышцы не превратились в железо, и я вообще перестал что-либо чувствовать кожей.