Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Веня, чай пить будешь? Горячий?

Он чуть заметно мотнул головой и снова замер. Но что-то же нужно делать?! Я попробовала ладонью лоб. Ого! Неспроста он такой красный!

— Ксюша, быстро стели на диване. Вовка, давай уложим его, померим температуру, а потом подумаем, что делать.

Ксюша метнулась в комнату. Когда есть хоть какой-то план действий да еще кто-то взял на себя командование — сразу становится легче. И понятнее, что делать, — выполнять.

— Веня, пойдем в комнату?

Веня не реагирует.

— Веня, пойдем. Вовка, давай, тащи его.

Вовка с готовностью потянул Вениамина за руки, тот встал и без всякого выражения побрел следом.

Ксюшка уже постелила на диване, даже одеяло успела в пододеяльник заправить. Свою бы постель она расстилала, а лучше — застилала с такой же скоростью!

Вениамин сделал попытку присесть на чистые простыни.

— Стой! — вырвалось у меня. — Раздевайся.

Опять — никакой реакции. Как манекен. Или — тряпичная кукла.

— Вовка, помоги ему раздеться. Веня, Венечка, ну давай же… — хотелось разреветься от беспомощности. Ну вот что с ним — таким — делать?

Совместными усилиями уложили его в постель. Грязную одежду, ухватив двумя пальчиками, Ксюшка оттащила в ванную. Засунутый под мышку градусник показал 39,8°. Ничего себе!

— Нужно срочно врача вызвать. А пока — где у нас аптечка? Ксюш, тащи бегом. И воду. Вов, как звонить в поликлинику? Или лучше — сразу в «скорую»?

— Вы его вымойте вначале, — буркнул Вовка, — ты что, запаха не слышишь?

Запах был еще тот. Но сейчас-то — не до запахов.

— Веня, выпей, пожалуйста. — Анальгин хоть и стали считать вредным лекарством, но температуру он сбивает хорошо. Две таблетки должны подействовать.

Вениамин прожевал таблетки, выпил пару глотков воды и закрыл глаза.

— Так, минут через двадцать проверим. Пусть он пока спит, идемте на кухню.

— Мы его случайно увидели, представляешь? — Дети рассказывали, перебивая и дополняя друг друга. — Он на скамейке сидел, представляешь? Вся скамейка в снегу, и он — посередине, представляешь? Потому и внимание обратили, очень уж колоритно: бомжара — и только снег вокруг. Ксюха говорит: а вдруг — замерз? Давай посмотрим. Вот и подошли.

— Где это?

— В скверике возле Пушкинской. Сейчас же кто по скверам гуляет? Все дома сидят. Там даже дорожки не протоптаны.

— А вас туда как занесло?

— Так там же вокзал недалеко. А Вовка сказал: давай по вокзалам прошвырнемся? Ну — вдруг? Сгоняли и на автовокзал, потом — на железнодорожный. Ментов — полно. Полазили там, публику поразглядывали — нету. Но мы, правда, и не думали, что он вот таким может быть…

— А потом — решили на автобус не толпиться: там, если и дождешься, не влезешь, пошли пешком, погода ж хорошая.

— Ага, а Ксюха напрямик через парк захотела. Там ни одного придурка, наверное, с осени не было.

— Сам дурак. Если б не я — мы б не пошли туда. У меня — интуиция. Я ж чувствовала.

— Ничего ты не чувствовала. Мам, ты видела, какой он? Он замерз бы, как ты думаешь?

Таблетки сработали: температура упала до 38°. Поэтому на ночь мы впихнули в него еще две штуки. Проспал Вениамин почти сутки. Притихшие дети вечером не ругались, говорили шепотом и даже безропотно сели делать уроки. Все-таки пропущенные дни нужно будет как-то отрабатывать. Но ругать их за прогулы?! Да если б не они… Как странно: если бы не они…

Утром они, хоть и пытались сопротивляться, были выдворены в школу. Я еще раз проверила температуру у нашого «бомжа» и на всякий случай опять накормила его таблетками. Он даже не проснулся, проглотил, не открывая глаз. Но дышал уже спокойнее и ровнее.

Теперь нужно разобраться с работой. Что бы им наврать такое, чтобы отпустили хотя бы дня на три? Вчера я ушла после Ксюшкиного звонка в полной панике. Но говорить что-то про детей? Никогда! Вот! Скажу, что, когда бежала вчера домой, подвернула ногу, теперь еле двигаюсь по квартире, но дня за три, думаю, пройдет. Во всяком случае, до проходной как-нибудь докавыляю.

Несчастным голосом обрисовала в телефонную трубку свое плачевное состояние. Почему дети звонили, что случилось? Трубу прорвало, залило полквартиры, они и перепугались. Да, трубу починили, а я вот теперь нетранспортабельна. Нога распухла, наступить не могу. До поликлиники? Нет, конечно, не дойду. Да, пожалуйста, на три дня — за свой счет, я понимаю, что злоупотребляю, но что же делать? Спасибо большое, я очень благодарна за понимание, буду лечиться…

Потом я попыталась позвонить Людмиле — надо же поставить ее в известность об изменившейся ситуации. Трубку никто не снял. Ну и ладно. Потом.