Оксана Сергеева: Мажарин [калибрятина]

Потому что предела больше нет, они с Мариной

перешагнули его, разрушив семилетнюю реальность, которую придумали для себя сами и к

которой сами себя приучили.

– Мажарина, я люблю тебя… – сказал он ей, так и не оторвав взгляд от маленького личика.

Марина вышла на улицу. Надевая варежки, остановилась и глубоко вздохнула – в носу

холодно и приятно защипало. Дети играли во дворе, их смех,

крики, и без того пронзительные, звенели на морозе хрустально. Митька, старший

племянник Мажарина, помогал маленькой Веронике лепить

снеговика. Тимошка барахтался в сугробе вместе с собакой, будто купался.

– Серёж, загоняй этот табор домой, ужинать пора.

– Не хотят, – засмеялся муж, вытряхивая снег из капюшона семилетнего сына.

– Мам, ну еще немного! На улице так классно! – заголосил Сашка, протестуя.

– Угу, классно… Вы все мокрые, не дай бог простудитесь.

– Не простудимся! – обещал сын, словно простудится он или нет, зависело только от его

обещания.

– Ладно, – улыбнулась Марина, пригнувшись. – Целуй маму.

Саша звонко чмокнул ее в щеку.

– Спасибо, мамочка! – счастливо крикнул он и побежал к двоюродным братьям.

Димку и Тимошку отправили к ним погостить. Жаль только, что зимние каникулы такие

короткие, и на днях племянников уже заберут обратно в

Питер. Они были очень дружны с их сыном, относились к нему, будто он им брат родной, и

просто обожали крошку Веронику. Хорошо бы вот так

на всю жизнь. Чтобы они, будучи взрослыми, чувствовали друг к другу такое же родство.

Марина понимала нежелание детей заходить в дом. Зима не так часто балует погожими для

долгих прогулок деньками, а сегодня погода и правда

выдалась чудесная.

Снег валил хлопьями, пышно нависая на еловых ветках. Он золотился под мягким светом

фонарей и темнел до глубокой синевы в тени. Влажный,

липкий, хрустящий, он так и просился в руки. Марина сгребла полные пригоршни, скатала

снежок и бросила в мужа.

Получив удар в грудь, Сергей тут же призвал на помощь сына:

– Шурик! Нас атакуют!

– Тима, помогай! – крикнула Марина, отбегая подальше и комкая в руках новый снежный

снаряд.

Завязалась нешуточная перестрелка, в которой уже через минуту не было понятно, кто

нападал, а кто оборонялся. Проигравших в этой битве не

случилось, выигравших тоже. Все довольные и усталые поплелись в дом, по пути стряхивая

налипшие подтаявшие комья с рукавиц и вытряхивая

снег из капюшонов курток.

– Дима, только одежду в шкаф не убирайте, все сушить.

– Хорошо, – откликнулся Дима, обещая проконтролировать малышню.

– Кошмар, Димка басит как – голос уже ломается.

– Тринадцать лет пацану, что ты хочешь. Скоро и наш басить начнет.

– Ой, скоро… – отмахнулась Марина, а потом подумала: и правда – скоро. Семь лет их сыну.

Четыре – дочери. Пролетели годы, не боясь можно

сказать, как один день. Не успеют оглянуться – совсем дети вырастут.

Мажарин остановил жену на пороге. Ему вдруг захотелось поцеловать ее такую.

Раскрасневшуюся, с блестящими глазами и запутавшимися в

волосах снежинками. Он скинул перчатки и схватил ее лицо в ладони. Марина засмеялась за

мгновение до поцелуя, и ее смешок, будто снежинка,

растаял от касаний его горячих губ.

Они зашли в теплый дом. Дети уже разделись и, побросав вещи в просторном

холле, бесились в игровой комнате. Стоя на пороге, чему-то

возмущалась маленькая Вероника. Домашний питомец Мажариных, видимо, во всем

поддерживая девочку, активно ей подтявкивал.

Сергей подхватил дочурку на руки:

– Опять пацанов строишь, да?

Ника весело засмеялась, рассыпая вокруг искры задора, которые неизменно заражали всех

безудержным смехом.

– А чего они так громко говорят?

– Когда ты громко говоришь, тебе можно, да? – с улыбкой глядя на свое чадо, спросил отец.

– У меня от них слух режет, – закрыла ладонями уши.

– Ничего, это скоро пройдет. Сейчас поужинаем, и все успокоятся.

– Я хочу омлет с сосисками.

– Омлета нет, есть суп.

– А я не хочу суп, я хочу омлет с сосисками.

– Надо кушать суп, а то у тебя будет болеть животик. Как у Блохастика. Он не кушал суп,

поэтому у него гастрит.

– У него гастри-и-ит? – удивленно округлила яркие голубые глаза Ника, произнося

интересное слово.

– Угу. Ты же не хочешь к доктору?

– Нет-нет-нет, – замотала головой.

– Вот. Поэтому нужно слушаться маму и папу. Пойдем ручки мыть.