Оксана Сергеева: Мажарин [калибрятина]

***

В день венчания погода была плохой. Наступившая осень посылала свои приветы – моросил

мелкий дождь, желтым огнем горела на деревьях

листва. Церемония в храме была похожа на сон, всё происходило, как в туманной дымке.

Сильнейшее волнение, сделавшее тело деревянным.

Собственный голос, ставший вдруг незнакомо механическим. Слова, вырывающиеся как

будто не из горла, а из какой-то другой глубины. Потом

торжественная тяжесть ушла, и наступило облегчение, странное незнакомое и воздушное.

Наверное, и правда, снизошедшее на них с небес. Потому

что – неземное.

Счастливые и опьяненные по-детски чистым весельем Мажарины бежали из храма к

машине. Иногда они наступали в маленькие лужицы, поэтому

Марина, чтобы не забрызгать подвенечное платье, задрала его почти до колен. Забравшись в

салон автомобиля, она выдохнула и скинула с головы

белый платок.

– Поехали в гостиницу, а? – Сергей нагло залез рукой жене под платье.

– Терпеть, Мажарин, терпеть. Не нахальничай.

– Я уже не понимаю, зачем мне это надо. И терпеть, и ресторан.

– Потом поймешь.

Приглашенных на венчание, а потом и в ресторан, набралось не много – друзья и

родственники Мажарина, Лида и врач, который Марину на ноги

поставил. Гости то и дело кричали «Горько!», считая и любуясь поцелуями

молодых. Шампанское лилось рекой, звучали бесконечные

поздравления. Веселье выплескивалось через край – иногда слезами радости за

молодоженов.

Марина и не сомневалась, что до конца торжества Сергей не выдержит, поэтому, когда он

практически выкрал ее из банкетного зала, не удивилась.

Человеку, который на дверь спальни повесил табличку «Жена Мажарина»,

разумеется, все равно, что подумают гости об их внезапном

исчезновении.

Они приехали в отель, в котором должны были провести брачную ночь.

– Думаю, наши гости найдут, чем заняться и без нас. – Мажарин был готов стянуть с жены

платье прямо на пороге их номера, не доходя до кровати.

– Я тоже так думаю, – согласилась Марина, но остановила его: – Подожди.

– Почему? – Он не убрал руки, задержав их на талии, но остановился.

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой? Я скоро стану папой?

Марина рассмеялась:

– Нет. Подожди. Мне нужно пару минут.

– Что за сюрприз?

– Не расспрашивай, а то это уже не будет сюрпризом. Налей шампанского, я быстро.

– Ты хочешь шампанского?

– Очень.

– Тогда и я хочу, – согласился Сергей, хотя ничего сейчас он не мог желать сильнее, чем

саму Маринку, ее голое под собой тело.

Оставив Марину в прихожей, он прошел вглубь номера и остановился у большого стола.

Разлил пенистое шампанское по бокалам, скинул пиджак,

избавился от галстука, оставшись в белой рубашке. Негромко включил музыку, с

предвкушением глянув на огромную кровать. Хотя Маринкина

игра в двухнедельное воздержание изрядно взбудоражила им обоим нервы, отказываться от

физического удовольствия было невыносимо трудно.

Мажарин все еще стоял и смотрел на кровать, представляя, как разденет свою жену. Как

будет целовать и ласкать, чтобы на ее теле не осталось ни

одной пяди, которую бы ни тронули его руки, ни целовали его губы. Шаги за спиной уже

прозвучали, Марина стояла сзади и ждала, пока он

повернется, но Серёжа все не поворачивался. Почему-то не мог. Не знал, что она придумала.

Не знал, зачем она это придумала. Но, кажется, это

должно быть что-то важное. Потому что, еще не развернувшись к ней лицом, еще не видя ее,

он уже потерял дыхание. Коротко выдохнув, он

повернулся. И еще раз выдохнул. Обомлел. Забыв вдохнуть.

Она стояла перед ним в потрясающе красивом платье. Это было что-то струящееся по ее

телу. Воздушное, полупрозрачное, легкое. Не платье, а

белая дымка с золотистым налетом. Казалось, рукой коснись, и вся эта воздушность спадет с

нее.

– Серё-ё-ёжа, – заулыбалась Марина, так и не дождавшись комплимента. Или просто хотя бы

каких-то слов. – Тебе нравится?

– Очень, – наконец сказал он. – Очень. Мариша, ты такая красивая.

– Я хотела быть красивой для тебя. – Она покружилась на месте.

– Ты самая красивая. Самая.

Он заново влюбился в нее. Нет, не из-за платья, которое, безусловно, роскошное и

сшито, будто по ее фигуре. Он полюбил ее снова за эту

сверкающую улыбку, счастливые блестящие глаза, зовущие влажных губы. Он смертельно

влюбился в аромат ее духов, в ее женское очарование, в