Ирина Степановская - Коварство Золушки. Современные рассказы о любви (сборник)

Пожалуй, для Дуси этот день стал самым счастливым, потому что отважный заяц переплыл Северку туда и обратно, три раза нырнул и достал со дна серый треугольный камень и половинку ракушки.

– Большое спасибо, – поблагодарила Валентина, когда они подъехали к дому.

– Не за что.

– Нет, есть за что.

Слова прозвучали мягко и твердо одновременно. Андрей резко повернул голову, встретил открытый взгляд серых глаз, смутился, дернул плечом и хлопнул дверцей машины.

К сельскохозяйственным работам Андрей вернулся с радостью. Как только любимые «бабуси» объявили чаепитие законченным, он направился к сараю и взял лопату (нетерпеливо, почти с трепетной любовью). Хотят тыкву около вишни – пожалуйста! Только бы отпустила неловкость, исчез тонкий аромат Валентининых духов и Маруся перестала смотреть на него так, будто он бесстрашный Бэтмен или Иван Царевич («Кто ж знает, какие книжки нынче читают дети!»). До него доносился смех Лидии Ивановны и ласковые слова бабушки: «голубушка», «скушай еще пряничек», «деточка», «душенька». И Андрей гадал: кому они предназначены? Валентине или Марусе?..

Прежде чем сажать тыкву и кабачки, выданные в нагрузку, он хорошенько перекопал кусок земли около забора, огляделся и решил добавить к будущей «плантации» еще метр. Травы здесь росло мало, корни не мешали и особо напрягаться не приходилось. Андрей покосился на дом, вздохнул и… И раздался короткий глухой, но лязгающий звук – лопата скользнула по чему-то металлическому.

– Клад, – усмехнулся Сухов и, продолжая иронизировать, представил, как сейчас достанет на свет кованый сундук, заполненный до краев монетами времен царя Гороха, а также серебряными и золотыми украшениями не меньшей ценности. Вот «бабуси» обрадуются… Андрей широко улыбнулся и присел на корточки.

Но не кованый сундук лежал в земле, а небольшая плоская коробочка от конфет монпансье, завернутая в обветшалый целлофановый пакет. Давно забытый пряно-фруктовый вкус леденцов неожиданно появился во рту, отчего в груди затеплилось и заныло. Запахло детством. Далеким, почти позабытым временем, пропитанным искренностью, отвагой, отчаянием, верой, мечтами… Вроде все как у взрослых, но острее и честнее.

Хмыкнув, прищурившись, Андрей тряхнул коробкой, а затем с трудом снял крышку (проржавела немного)… Никаких серьезных предположений (а что там?) не было, да и любопытство не особо давало о себе знать – мусор, наверное, внутри мусор, вот и все…

Он увидел тетрадный листок – пожелтевший, сложенный вчетверо, сверху которого лежал сухой сморщенный бутон розы.

Сердце застучало. Застучало так сильно, что практически оглушило. Андрей быстро поднялся, закрыл коробку и, вовсе не собираясь этого делать, быстро направился к дому. Но зашел не со стороны террасы, где Лидия Ивановна под звуки радио раскладывала карты, а со стороны сарая. Незаметно, точно он – вор, стащивший что-то ценное, воспользовавшись благоприятным моментом.

Почему так, с чего?..

Тяжело плюхнувшись на кровать, Андрей достал листок и прочитал:

«Я хочу встретить настоящего принца. Не сейчас, конечно, а когда вырасту. Пусть он будет очень, очень хороший и сделает меня самой счастливой на свете. А я сделаю его самым счастливым на свете. Пожалуйста, пусть мое желание обязательно сбудется».

Внизу стояла дата и имя… «Валя». ..

Детский почерк и строчки уходят вверх.

– Чушь какая-то, – скривился Андрей и небрежно отправил коробку на край стола. Лег, скрестив ноги, и заложил руки за голову. И зачем он с этим «кладом» потащился в дом? Да и не потащился, а побежал вприпрыжку, будто и правда нашел золото царя Гороха! Помутнение рассудка какое-то… Переработал, видимо, или в реке переохладился. Андрей улыбнулся своим мыслям, но губы тут же сжались, а брови встретились на переносице – с некоторым опозданием до него стало доходить, кому принадлежит эта записка и чье желание он вынул из земли и положил на стол…

«Валя».

Валентина…

Дата.

Ей было лет одиннадцать или двенадцать…

– С ума сойти… то есть… – Андрей резко сел и провел пятерней по волосам. Собственно, нормальное детско-подростковое желание, некоторые и в пятьдесят лет мечтают об этом, но… Но не вязалась эта романтика с Валентиной. В его понимании – не вязалась.

«А она, значит, мечтала… Теперь уж не мечтает, наверное… Почему? А кто ж ее знает!» Андрей встал и заходил по комнате, борясь с тягучей тяжестью в душе и с досадной неловкостью. «Глупость! Я же не в замочную скважину подглядел… Да и не помнит она об этой ржавой коробке! Глупость… Выбросить и все… И вопрос решен».