Ева Мелоди - Гроза Островского

— Попалась, тварь, — последнее что слышу, потому что мужчина колет мне в руку какое-то лекарство, и почти сразу перед глазами все начинает плыть, а потом и вовсе погружаюсь в непроглядную тьму.

Возвращение в реальность в первый момент оглушает головной болью и шумом в ушах. Вспоминаю события, который привели меня в такое состояние и внутренне впадаю в панику. С одной Эльзой справиться — еще куда ни шло… Но у нее есть помощник, а с двумя мне справиться уж точно не под силу. Кто это такой? Почему помогает Барановой? Наемник за деньги? Старый друг?

Пытаюсь осмотреться, куда меня привезли? Какой-то дом, обстановка не слишком богатая. Я лежу на диване, руки связаны за спиной. В комнату заходит мужчина. Кажется, тот самый, который схватил меня… Но я не уверена — не успела разглядеть его в тот момент.

— Где Эльза? — задаю первый вопрос. — Зачем она привезла меня сюда?

— Сама-то как думаешь? — усмехается мужчина.

— Понятия не имею. Но знаю что за похищение дают приличный срок. Неужели вас это не волнует. Ладно, Баранова, у нее от любви крыша съехала. А вы то зачем?

— Тоже из любви.

— К Эльзе?

— Тебе какое дело. Да, к ней.

Меня настолько ошарашивает эта информация, что не знаю о чем говорить дальше. У меня появится шанс, если уболтаю этого мужика, или поселю в его голове сомнения, или напугаю последствиями. Но для этого надо знать, на какие кнопки давить… Кто он для Эльзы? Давно ли они знакомы?

— У вас отношения? — спрашиваю осторожно.

— Ты интервью у меня берешь? — огрызается мужчина. Да его и мужиком-то с натяжкой назвать можно. Не больше двадцати семи… Светловолосый, глаза карие — всегда не любила это сочетание… Одет в спортивный костюм. Короче — смотреть особо не на что, парень как парень.

— Можно и интервью, — говорю как можно непринужденнее. — Это же ужасно интересно.

— Что именно? — любопытствует парень.

— Ну как. То, как дошел до криминальной стези, например. Что тебя к этому подтолкнуло… и прочее. Я понимаю, ты не парься. Любовь зла…

— Да что ты там понимаешь? — рявкает парень. — У нас действительно любовь. У нас отношения. И все такое.

— Давно?

— Год.

— Что? — спрашиваю ошарашенно. Вот это новость. Если он говорит правду… получается, Баранова давно наставляет рога Алексу. А мы с ним страдаем муками совести совершенно напрасно…

— Может ты развяжешь мне руки? — прошу парня. — Ужасно затекли, боюсь, что застой крови будет. Я так и умереть могу… мне ужасно страшно. И в туалет хочется.

Леплю все что в голову взбредет, лишь бы нащупать почву, как достучаться до парня, чем переманить на свою сторону.

— Нет, Эльзу подождем.

— Она скоро приедет?

— Не сказала.

— Я же скоро описаюсь… диван испорчу.

Кажется, это подействовало — парень направляется ко мне, взяв предварительно со стола ножницы. Холодное, между прочим, оружие. Если удастся отнять — хватит ли у меня духу применить его? Вряд ли… Только если будет прямая угроза жизни… Но разве пистолет в кармане Эльзы не прямая угроза? Черт, если бы я точно знала, чего хочет добиться эта сумасшедшая. Напугать, или действительно предпринять радикальное решение… Во второе мне все же совсем слабо верилось. Ну не совсем же Баранова безголовая. Да и что она этим добьется? Правда верит, что Островский после этого вернется к ней? Еще и любовника имеет… Стыд какой. И как можно променять шикарного Алекса на подобного остолопа? Мне не понять…

Парень не только развязал мне руки, но и в туалет проводил.

— Как тебя зовут? — спрашиваю кокетливо.

— Паша.

— Спасибо, Паш, я уже с ума сходила, руки ломило. Ты мне жизнь спас.

Вот так вот, пусть лучше моим спасителем себя ощущает, а не палачом.

— Можно стакан воды попросить? — вернувшись из уборной, сажусь на тот же диван, вцепившись в боковую подушку. Оглядываю комнату — что можно в борьбе использовать. Паша явно сильнее меня, мускулист, накачан…

— Здесь вода плохая. Я в машину схожу, там полторашка. Давай руки свяжу.

— Зачем? Паш, тогда и ноги вязать надо… Я на руках ходить не умею, — улыбаюсь и подмигиваю без всякой надежды на успех.

— Ладно, — кивает мой тюремщик. — Будь очень хорошей и послушной девочкой. Тебе отсюда все равно не выбраться. До шоссе очень далеко, вокруг леса, непроходимые — попадешь туда, тем более ночью, ни за что не выберешься.

— Конечно, я дура что ли по лесу ночью бегать, — вторю ему. А сама лихорадочно соображаю — что же делать? Сейчас останусь одна, несвязанная, большая удача мне вряд ли светит. Но оказаться посреди ночи в лесной глуши — тоже самоубийство.