Джорджия Карр - Шантаж чудовища

Я не сопротивляюсь. Фактически не двигаюсь. Не могу. Ошеломленная лежу на его коленях, выжидая его следующего шага.

Торн проскальзывает под меня рукой и расстегивает молнию на джинсах. Стаскивает джинсы до бедер, положив руку мне на задницу. Я смущаюсь и, наверное, краснею. Почему я выбрала сегодня черные стринги?

— Ммм…

От его мурлыканья я содрогаюсь. Как только его огромная ладонь оказывается у меня на заднице, непроизвольно напрягаюсь всем телом, а соски почему-то становятся твердыми.

— Ты слишком нервничаешь. Расслабься, — успокаивающе бормочет он, обхватывая меня за талию и проводя пальцами по голой коже ягодиц. Потом его палец медленно проскальзывает ко мне между ног. У меня замирает сердце на секунду, он дотрагивается до шелковистых, влажных складок рядом с моим клитором. Стиснув зубы, я изо всех сил стараюсь не застонать от удовольствия и ощущений.

Но он перестает меня трогать. Его рука внезапно исчезает. И шлепает меня со всей силы по заднице, звук шлепка разлетается по всему салону автомобиля.

Я кричу от шока и сильной обжигающей боли, пытаясь вырваться из его хватки, которая напоминает сталь.

— Ты... будешь... подчиняться... мне... Челси Эпплби, — говорит он, выплевывая каждое слово с каждым новым обжигающим ударом. Горячие слезы начинают катиться у меня по щекам, я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать в очередной раз.

Боже, какое унижение, разве такое возможно? Чтобы мужчина наказывал меня, как непослушного ребенка, но внизу живота почему-то образуется крошечный узелок, заставляющий дрожать от ноющего извращенного желания.

Раньше я никогда не задумывалась, но сейчас просто в ужасе, его водитель находится по другую сторону стеклянной перегородки, но скорее всего слышит каждый шлепок, который рука Торна оставляет на моей заднице. Мне нравится мысль, что в любой момент я могу крикнуть ему, призывая о помощи, но не хочу. Он оставляет на моей горящей заднице еще один удар, и я чувствую пульсацию между ног. Задница горит, но не столько от боли, которая перемешивается с болезненным, неприличным удовольствием. На самом деле, я шокирована тем, как боль может увеличивать мое удовольствие. Одно возбуждает вызывает другое. Киска начинает безбожно пульсировать при каждом его ударе.

Мне так хочется, чтобы он снова дотронулся до клитора.

Но следующий удар попадает на мою киску. Я задыхаюсь, мне не хватает воздуха. Киска течет, став вся мокрая, я почти готова кончить, но он вдруг останавливается. Аккуратно одевая на меня джинсы. Торн поднимает и усаживает меня перед собой. Я даже боюсь посмотреть ему в глаза. Мой взгляд может сообщить ему, как близко я была к оргазму от того, что он только что проделал со мной.

Торн протягивает ко мне руку и на этот раз притягивает мою голову к себе. Я стараюсь не вздрагивать, смотря в его глаза, пока его рука с усилием держит меня за шею. Любое его прикосновение вызывает у меня дрожь. Потом приподнимает меня за голову, ближе притягивая к своему лицу, чтобы я не смогла отвести от него глаз, даже если захочу.

Его лицо намного потрясающее красивее, нежели в моих воспоминаниях. Волосы цвета воронова крыла, спадающие на лоб, и глаза… темно-серые, стальные, как пепел после костра, я начинаю таять внутри. Я осматриваю его мужские скулы, его гордой римский нос и подбородок.

— Ослушаешься еще раз, Челси, и я не буду так добр. — Он произносит слова мне в лицо, у меня холодок пробегает по спине. Глядя ему прямо в глаза, я пытаюсь отыскать его слабость. Он не может быть все время таким холодным и жестоким. Он же не ИИ, который создает. В нем должно быть что-то человеческое.

Он также внезапно отстраняется и убирает свою стальную хватку с моей шеи, но на моей коже еще потом долго остается ощущение от его руки. Я до сих пор еще не пришла в себя от его наказания и от его заявления, что он собирается полностью владеть мной.

Единственный ответ, который я в состоянии ему дать — это сверлить его яростным взглядом, в котором читается только ненависть к нему, ничего больше. Я не могу позволить ему узнать, что чувствую нечто другое, кроме отвращения. Я не позволю ему уничтожить себя. Не могу позволить ему увидеть и прикоснуться к самому уязвимому моему месту, которое я скрывала всю свою жизнь.

Поэтому сижу на отшлепанной заднице, которая горит, и тупо смотрю в окно, расстроенная, с одной стороны тем, что он не разрешил мне кончить, и потрясенная, с другой стороны, что я так близко была от кульминации от его наказания.