Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

Прекрасный вопрос. И наиболее актуальный.

— Чтобы услышать ваше подтверждение, мисс Сноу.

— И почему же моё подтверждение имеет значение, если вы столь убеждены в этом?

Её непроницаемые глаза чуть посветлели, и она склонила голову на бок, как будто эксперимент только что стал очень увлекательным.

Её решающий вопрос обнажил всю мою подноготную, но не раскрыл ничего в ней. Жалкое зрелище, Хейл. Очень жалкое зрелище. Всего с помощью четырёх вопросов она умудрилась добраться до сути дела, а ты за целую неделю не смог ни черта выяснить о ней. Ну, я в такой же мере мог бы быть честным.

— Потому что это будет капитуляция, а не завоевание, — я анализировал выражение её лица, но её контроль не дрогнул ни на йоту.

— Капитуляция? Поэтому вы здесь?

— Это одна из причин. И прежде чем вы снова попытаетесь использовать свою отвлекающую тактику, позвольте мне заявить, что я не намерен оглашать другую причину своего визита, пока вы не ответите мне на этот вопрос.

Она слегка прищурила уголки глаз, как будто разрабатывала некую иную стратегию.

— Признайтесь в этом, — сказал я до того, как она нанесла мне очередное поражение.

Я не знаю почему, но для меня неожиданно стало важно, чтобы она подтвердила мою правоту. Возможно, потому что подобного рода уловка настолько расходилась с достоинством, которое она источала, и которое я ощутил с самого первого взгляда на неё. Или возможно мне хотелось, чтобы она открылась в чём-то мне — в чём-то, что она так сильно оберегала.

— Похоже что, несмотря на ваши невероятные дедуктивные способности, вы упустили из вида одну возможность, мистер Хейл, — наконец, произнесла она.

О, нет, Элиза! Я, вне всякого сомнения, ничего не упустил.

— Неужели?

— Да. Вполне возможно, на каждой из картин изображена разная женщина, — она понуждала принять её опровержение. Что она скрывает? Безусловно, было бы гораздо проще признать это, чтобы мы смогли двинуться дальше.

— Там изображена только одна женщина, мисс Сноу. И мы оба знаем кто она. Но если вы нуждаетесь в других доводах, я с радостью продемонстрирую вам это.

— Продемонстрировать мне ? Как? — нервно изрекла она.

Я воспользовался этой крошечной трещиной в её броне и наклонился через маленький столик, внедрившись в её личное пространство. От её близости у меня пересохло во рту. Впервые за всю свою жизнь, я испытывал нерешительность в том, чтобы прикоснуться к женщине. Не просто к какой-то женщине, а к этой женщине. Она была здесь, всего в нескольких дюймах от меня, от неё исходил чистый запах мыла и роз, но я не мог прикоснуться, даже, несмотря на то, что прикосновение к ней это единственное о чём я думал на этой неделе. Казалось, что это длилось целую жизнь. И я не понимал почему. С самой первой минуты, как я увидел картины с её изображением, я боялся её осквернить. Всё же, плененный ею, я закружил указательным пальцем близ её кожи. Моё тело отреагировало с удвоенной силой, как будто это "не-прикосновение" к ней было кульминационным моментом.

— К примеру, это, — произнес я. — Ваша линия шеи. Ваше горло. Ваша ключица, — мой палец странствовал по описываемой мной линии, но, не касаясь её тела. — У меня нет сомнений, мисс Сноу, что если вы снимете этот свитер и эти джинсы, я увижу тот самый изгиб талии, бедро и ногу, что и на моих картинах.

Я пристально смотрел ей в глаза, боясь, что вовсе потеряю контроль — особенно свою нерешительность — и прямо здесь, прямо сейчас, сорву с неё всю одежду. Её тело натянулось, напряглось как скрученная спираль, а в её глазах блеснуло нечто похожее на возбуждение и страх. Если бы в её зрачках был бы только страх, я бы отступил. Но это возбуждение — это зачарованное созерцание — что озарило лиловый оттенок её глаз, толкало меня вперёд.

— Я могу описать их, если пожелаете. У вас три тёмные родинки, расположенные в виде равностороннего треугольника справа над левым бедром. Они — единственные родинки на вашей коже. Я буду более чем счастлив, подтвердить все свои аргументы. Вы хотите, чтобы я сделал это, или капитулируете?

Мне хотелось получить лишь её признание, но от моих слов произошло нечто на клеточном уровне. Её дыхание стало прерывистым, её тело натянулось, будто противостояло стремительному потоку изнутри, а её бледно-розовый румянец сменился на густой тёмно-красный — цвет жизни, настолько полный энергии, что в кои-то веки затмил сияющие лиловые глубины её глаз. На любой другой женщине, это выглядело бы как... ну... откровенно говоря, как возбуждение. Но на ней, это... а что это? Словно где-то, в таинственном месте в её венах, кто-то подключил шнур, щёлкнул переключателем, или просто пробил брешь в её плотине, и теперь её живительная сила стремительным потоком нахлынула на неё, сильно и неумолимо.