Айя Субботина - Бархатная Принцесса

На лице Даниэлы кровоподтек, и под носом запеклась кровь. Но она дышит – прядь волос, которая лежит на ноздрях, медленно поднимается и опускается.

— Ты доктор? – слышу голос у себя за спиной и поворачиваюсь, инстинктивно сжимаясь для удара.

Голос женский, но я все равно готовлюсь.

Пол поворота – и я вижу ее. Словно блядский призрак, которого слепили из Никольского и почему-то забыли прицепить член, а заодно омолодили лет на двадцать. Я даже моргаю, потому что из-за злости вполне могу потерять связь с реальностью, но девушка все там же, но теперь я замечаю нож в ее руках: узкое керамическое лезвие, которое она держит двумя руками. Держит слишком высоко, потому что уже порезала одну ладонь, но вряд ли обращает на это внимание.

Я медленно, чтобы не испугать этого Франкенштейна, поднимаю руки ладонями вверх, и говорю:

— Да, я доктор, я приехал осмотреть эту женщину.

Девушка шмыгает носом, но стоит мне попытаться подойти к Даниэле, истошно вопит:

— Нет! – Хаотично машет ножом перед собой, но при этом делает резкие замахи. Может быть, не знает, куда бить, но если не промажет, то всадит лезвие по самую рукоять.

Я уже видел такой блеск в глазах. Когда был наемником и в нашу первую вылазку кроме меня с группой пошел еще один новичок. Когда началась перестрелка и пули засвистели прямо над головой, он словно потерялся в собственной голове, начал размахивать винтовкой перед своими и орал, что пристрелит первого, кто к нему подойдет. Он тогда не различал, где свои, а где – чужие. Вот и у этой взгляд точно такой же: она знает, что просто должна защищаться от чего-то или кого-то, но вряд ли понимает, друг перед ней или враг. И если я только попытаюсь подойти к своей Принцессе, эта полоумная наверняка всадит нож мне в спину. Но мне плевать, что будет со мной. Даниэле нужно помочь, а дохлым я это вряд ли смогу сделать.

— Хорошо, видишь, я стою. – Взглядом пытаюсь «сцапать» ее взгляд, одновременно придумывая, как ее лучше обезвредить.

— Она просто уснула, - говорить Франкенштейн. – И не просыпается.

— Что случилось? – Я выбираю самый спокойный тон из возможных, потому что сейчас главное удержать ее от глупостей, а рык и злость, которые полосуют меня на части, этому точно не помогут.

— Я толкнула ее с лестницы, - спокойно и почти гордо заявляет чудовище. – Она ударилась головой и уснула.

В мыслях снова каша.

Даниэла. Наш ребенок.

Я вдруг остро – впервые так сильно, что хочется выть до кровавых слез – ощущаю, как нуждаюсь в них обоих. В моей женщине и ребенке, которого она носит. В этих двух жизнях, которые удерживает во мне все хорошее, не дают оторваться от земли, словно я - напичканный всякой дрянью воздушный шар в руках страшного клоуна. И что без них я просто… Ничто. Пустое место, оболочка из плоти и кожи, которая не видела и не понимала жизни, просто кочевала из одного года в другой, росла, как сорняк.

Возможно, я тоже безумен, но совершенно ясно осознаю – я готов убивать за них. Готов рыть землю голыми руками, выгрызать у жизни каждую их улыбку.

И как только эта мысль крепнет – мысли сразу успокаиваются. В башке – полный штиль. Лишь четкое осознание того, что я должен сделать. Никакого страха последствий, ни намека на сожаление. Я не буду ничего переигрывать, я сделаю то, что должен.

— Она хотела забрать моего ребенка! – верещит тварь и тычет в сторону Даниэлы кончиком ножа. – Она не получит ничего! Ее нужно очистить. Пустить кровь. Знаешь, вот так?

Ненормальная поднимает руки, перебинтованные на запястьях. Ей определенно сложно на мне сфокусироваться, потому что взгляд то и дело соскальзывает на Даниэлу.

— Отдай мне нож, и я это сделаю. – Протягиваю руку, но зараза делает шаг вперед и наотмашь рассекает воздух прямо у меня перед носом.

— Нет! – кричит она снова. – Нет! Нет! Я сама! Так нужно, чтобы ребенок был только мой! Видишь, она же хочет его забрать!

Я хотел бы посмотреть на Даниэлу, но не могу, потому что сейчас самое время делать шаг. Пусть и в неизвестность. Принцесса упала с лестницы. Ей и нашему ребенку нужен врач. Это единственное, что имеет значение. И не важно, сколько я проживу. Главное – успеть доставить их туда, где о них позаботятся.

Тварь не отдаст мне нож.

А я не отдам ей Даниэлу и сына.

Надо же, сына. Я уверен, что моя принцесса носит богатыря. Такого же балбеса, как и я.

И это последняя трезвая мысль в моей голове, ведь именно она стегает меня сделать шаг.

Мне нужно всего пара прыжков, чтобы на всем ходу снести преграду. Она каким-то образом знает, что я собираюсь размазать ее по стенке, и успевает выставить нож: я чувствую, как лезвие смазанным движением режет куртку, но не идет дальше.