Алана Инош - Больше, чем осень

Алана Инош

Больше, чем осень

Аннотация: Надо быть кому-нибудь нужным. Любить, творить, создавать. Если есть, ради кого или ради чего жить — есть и вероятность, что эта прекрасная осень подарит тебе шанс на спасение.

— Таша, подъём! — А́лика, склонившись над белым сугробом одеяла, чуть откинула его край.

Из одеяльного кокона послышался стон. Алика с улыбкой потеребила длинную прядь каштановых волос, шелковистым ручейком змеившуюся по простыне. В высунутой наружу руке был зажат мобильный телефон, на котором пятнадцать минут назад прозвучал сигнал будильника, оглашая квартиру бодрыми трелями.

— Встаём, встаём, — повторила Алика добродушно-ворчливо. — Нечего было полночи в интернете сидеть. Тебе к первой паре!

— Я в курсе, — глуховато простонала Таша из уютных и тёплых недр постели. — Сейчас встану.

Худые руки Алики собирали на столе немудрящий завтрак: яйца вкрутую, поджаренный хлеб с маслом и кофе с молоком. Белая скорлупа похрустывала, крошась, а за окном занималось чудесное золотое утро: желтеющие кленовые листья сияли в мягких, нежарких лучах. Лето в этом году не баловало хорошей погодой, но осень, будто стараясь загладить его вину, дарило людям на редкость мягкий, сухой и тёплый сентябрь.

Из ванной доносился шум воды: Таша умывалась и чистила зубы. Вскоре она появилась на кухне, вялая и немного бледная от недосыпа, с собранными в конский хвост волосами.

— Тебе сколько кусочков хлеба? — спросила Алика.

— Один, — отозвалась Таша.

Алика намазала хрусткие ломтики маслом, разрезала яйца и посолила половинки. Таша, как всегда, ночью за компьютером что-то жевала, а потому с утра не могла похвастаться хорошим аппетитом. К тому же, страдая лишним весом, она пыталась ограничивать себя в еде. Её сегодняшний завтрак выглядел подчёркнуто скудным: один тонкий ломтик хлеба с маслом, одно яйцо и кружка кофе с одной чайной ложкой концентрированного молока и сахарозаменителем.

Зазвонил мобильный, и Алике пришлось выйти из кухни, прикрыв за собой дверь. На дисплее высвечивался знакомый номер, хоть Алика и удалила этот контакт из телефонной книги. Но набор цифр она узнала — не могла не узнать.

— Привет, Алика, — прозвучал в динамике голос Регины — бархатисто-низкий, чувственный, сильный. Когда-то он очаровывал, теперь же не вызывал в душе ничего, кроме сухого, прохладно-осеннего эха.

— Привет. — Алика, держа аппарат у уха, подошла к окну. Её взгляд из-под сдвинувшихся бровей блуждал по золотистым кронам клёнов во дворе дома.

Зачем Регина звонила спустя два года после расставания? Клёны в ярких нарядах понятия не имели. Они настороженно замерли в лучах утреннего солнца в ожидании пояснений.

— Не буду вокруг да около: времени немного, рабочий день вот-вот начнётся... Поэтому сразу к делу. Алика, я знаю твою ситуацию со здоровьем. Если тебе нужен «Тагриссо», он у тебя будет. Столько, сколько потребуется. Это не будет тебе стоить ни копейки.

Дыхание на миг сбилось, в горле набух ком, холодок лапками мурашек пробежал по лопаткам.

— Регина...

— Погоди, Алика, у меня есть условие, — перебил прохладно-властный голос в динамике. — Взамен ты даёшь мне ещё один шанс.

Несколько кленовых листьев, изящно кружась, упали наземь. Истощённо-тонкие пальцы Алики стискивали телефон так, что суставы пальцев побелели.

— Какой шанс?

— Алика... — Голос на том конце линии как будто смягчился тенью улыбки, терпкой, как прихваченная заморозками рябина. — Не делай вид, что ты не понимаешь. Давай попробуем ещё раз, начнём всё с начала. У меня остались чувства к тебе... Да, прошло два года, многое изменилось, я пыталась забыть тебя, загрузить себя работой, другими отношениями, но... не вышло. Я признаю, что была во многом неправа. Я обещаю тебе, всё будет по-другому, по-новому. Я помогу тебе с лечением, мы вытащим тебя.

— Регина, у меня есть девушка. Я в отношениях.

— Я знаю. Но после всего, что у нас было... Родная, я не верю, что тебя «отпустило». Такое не забывается.

Помолчав, Алика глухо проговорила:

— У тебя охренеть какое самомнение.

— Я просто давно знаю тебя, милая. Ты для меня — как открытая книга, — без малейшей тени смущения или гнева улыбнулся голос в динамике, и Алика даже представляла себе, как — снисходительно, чуть покровительственно, уголком полнокровных холеных губ, с насмешливо-ласковыми искорками в глубине жгуче-карих, почти чёрных глаз.

Она тоже хорошо знала свою собеседницу. Она и сейчас могла с закрытыми глазами вызвать в памяти её лицо и воспроизвести его мимику, выражения. Эта самоуверенность и энергичный напор, эти постоянные «я, я, я» почти в каждом предложении... Регина нисколько не изменилась.