Настя Чацкая - Ничего страшного [СИ]

Стайлз замирает на пару мгновений. Ему кажется, что его сейчас вырвет — настолько быстро колотится сердце, — но он просто кивает. А потом ещё раз, и не сдерживает злой смешок в лицо оборотня.

— Вот и поговорили.

Он может бесконечно долго улыбаться, но сейчас это откровенно больно. Физически. Словно какая-то сука продела в углы рта два огромных крюка и теперь тянет в стороны.

На месте этой суки Стайлз представляет Джейн.

— Рад был повидаться, — выплёвывает он и обходит Хейла. Точнее, протискивается к двери, цепляя плечом, а в следующий момент раздаётся взрыв.

Кабинку, заправку, весь город сносит в пустоту, потому что под спиной снова холодная стена. А на губах… Стайлзу просто нужно осознать, что он жив. Что он не умер в ту секунду, когда рот Дерека прижался к нему, вынес из головы все образы, снял с языка все слова, которые кипели там секунду назад.

Стайлз жмурится против воли, словно пытаясь прийти в себя. Словно его сейчас ударят. Он чувствует, как отнимается тело, ровно до того момента, пока Дерек не начинает вылизывать его губы. Горячо, влажно, и руки держат за плечи со знакомой силой, и что-то в глубине лёгких воет, как раненая белуга. И тогда блокаду прорывает.

Осознание бьет то ли пощёчиной, то ли хуком прямо в солнышко. Его целует Дерек. Его целует Дерек, который не гей. У которого Джейн.

Стайлз сжимает кулак и бьёт его наугад — попадает в бок. Царапается о змейку куртки. Шипит. Губы горят, словно только что кто-то прижёг их бычком. Дерек отстраняется, горячо дыша Стайлзу в лицо. Бликует своими фарами так, что режет глаза.

— Что за нахуй, чувак? — хрипит Стайлз.

Зрачок Хейла ярко-голубой, продолжает вылизывать влажные губы. У Стилински трясутся ноги. Он сжимает саднящий кулак и собирается отпихнуть оборотня от себя. Но когда рука поднимается… Нет.

Рядом с Дереком всё, нафиг, меняется. Всё слетает с крюков и разбивается. Стайлз сглатывает, откидывает голову назад. Вытягивает шею и зарывается ладонью в густые волосы на затылке Хейла.

— Ну ты и ублюдина, — бормочет он прежде, чем снова ощутить губы на своих губах.

Они периодически трахались в течение пары месяцев. Каждый раз это был обширный вынос мозга, каждый раз мировоззрение Стайлза переворачивалось с ног на голову и обратно — и так несколько переворотов подряд, как будто кто-то играется песочными часами. Каждый раз это было жёстко и сильно, без лишних прикосновений и лизни. Поэтому теперь, когда Дерек жадно надавливает на подбородок Стайлза, распахивая для себя его рот, когда его тело прижимается к Стайлзу, раздвигая ноги почти случайно, когда сквозь настойчивые и нереально приятные толчки языка прорывается глухое звериное рычание, которое Стайлз слышал только несколько раз из-за своей спины — теперь это с грохотом рушит здравый смысл.

Мозги отключаются, разжижаются и стекают по горлу в грудь, а оттуда — в член. Вот так просто. Никаких перепон перед тем, чтобы завестись от поцелуя. Хотя, теперь это больше, чем поцелуй. С того момента, как Стайлз принялся сдирать с плеч Дерека кожанку.

Не отрывая губ ото рта оборотня, он выгибается, проезжаясь тазом по затянутому в джинсу паху Дерека. Пальцы оглаживают горячие бугрящиеся плечи, впиваются короткими ногтями в кожу и притягивают к себе в попытке вжать ещё сильнее. В попытке сделать своим, совсем своим. Никто из них не говорит, что не может друг без друга, но разжать руки сейчас нереально — и, судя по сминающейся под ладонями Дерека коже Стайлза, это взаимно.

Стайлз слышит плавящие выдохи на ухо, когда Дерек начинает медленно двигаться, ритмично втрахивая свою ширинку в член Стайлза, кусая его за ухо, за шею, всасывая в себя кожу. Делая всё то, чего для Стайлза не существовало никогда. Малия всё делала неправильно. Слишком никак, слишком осторожно и нежно, словно без интереса. Видимо, у койотов не так уж много общего с волками.

Дерек резко наклоняется и подхватывает Стайлза за бёдра, прижимая к стене. Ноги тут же обхватывают Дерека за талию, а сквозь зубы прорывается трясущийся скулёж. Вокруг нет ничего. Запах освежителя снесло Хейлом — его запахом, его телом, его возбуждённым рычанием. Кабинка провалилась в пекло. Здесь жарко и темно. Невидимый огонь, чёрный, как… как…

— О, мой блядский бог, — выдыхает Стайлз в потолок, когда Дерек толкается особенно сильно, не давая сползать по скользкой стене, от чего тело наоборот едет вверх, а горловина футболки впивается в глотку.

Снова горячие губы и широкие мазки языка на шее. Колючая щетина и прикосновение зубов к влажной коже под челюстью. Глаза закрываются, только онемевшие пальцы сжимаются в жёстких волосах, тянут назад. Ещё пару укусов, и Стайлз спустит прямо себе в джинсы. Дерек продолжает иметь его сквозь одежду — от этого трясётся живот и сбивается дыхание.