Татьяна Абалова - Станцуй со мной танго [СИ]

— Пора, Глафира Степановна. Здесь я записал свой номер телефона, если что-нибудь будет нужно, звоните.

— Спасибо!

Закрыв дверь, Глаша вернулась на балкон и, подставив лицо под солнечные лучи, зажмурилась.

— Вам, девушка, лучше бы не рисковать, — с соседнего балкона на нее смотрела та самая Мышка. — У вас лицо белое, вмиг обгорите.

— Я не обгораю, — засмеялась Глаша, — а густо покрываюсь веснушками.

— И зачем вам это надо? Вы же не крестьянка какая-нибудь?

— Нет, не крестьянка. Зовите меня Глашей.

— А меня зовите Еленой Прекрасной, — женщина растянула губы в улыбке. — Так у меня самооценка повышается. А того увальня, — она кивнула в сторону комнаты, где слышалось бухтение и все время падали какие-то вещи, — Базилем.

— Он иностранец? — на всякий случай поинтересовалась Глазунова.

— Ох, нет. Он наш, рязанский. Но разве у Елены Прекрасной в мужьях может быть Вася? Только Базиль… Базиль? Ну что там опять?

— Рулон туалетной бумаги упал в унитаз, — донеслось из глубины комнаты. — Мышка, что делать?

Елена Прекрасная тяжко вздохнула, возвела очи к небу и крикнула, заглушая рокот волн:

— Вытащи его, Базиль, и выжми! Потом выброси, — и томно закончила, поправив рыжий локон, выбившийся из-под заколки, удерживающей кудрявое великолепие: — Ничего без нас, женщин, не могут. Кстати, зовите меня просто Елена. О прекрасной я пошутила. Я и так знаю, что прекрасна.

Подмигнув Глафире, она ушла выручать Базиля, который опять ее звал.

Пока Глаша раскладывала вещи по местам и умывалась с дороги, на побережье опустилась ночь. Расчесав влажные волосы, Глафира устало опустилась на кровать. Есть ужасно хотелось, ведь последний раз ее кормили в самолете, да и до этого Софья сводила ее в KFC, где они торопливо съели что-то из курицы. В животе бурчало.

«Идти в ресторан или подождать до утра? А если спуститься сейчас, то нужно надевать что-нибудь вечернее или простая одежда сойдет?»

Размышления прервал звонок в дверь.

— Мы через десять минут идем ужинать, — с ходу объявила Елена. — Вы с нами? Если да, то встретимся в холле.

— Подождите, я только переоденусь, — обрадовалась предложению Глазунова. — И обращайтесь, пожалуйста, ко мне на «ты».

Отметив, что Мышка облачилась в легкое шифоновое платье, Глаша достала из шифоньера черный шелковый сарафан с кружевной отделкой и замшевые лодочки. Остроносые туфли на шпильке, которые она в последний раз надевала той памятной августовской ночью, Глафира оставила на более торжественный случай, который, как она знала, непременно произойдет. В рекламном буклете она вычитала, что пятизвездочный отель «Марриотт» устраивает ужины у моря, куда дамы и их кавалеры приходят в вечерних нарядах и вышагивают между горящими в специальных емкостях кострами, словно идут по красной дорожке. Фотографии, которые Глаша рассмотрела с особой тщательностью, выбирая, что из вещей следует захватить в поездку, были весьма информативны.

Море, ночь, живой огонь и музыка — она точно будет себя чувствовать Золушкой на балу. Жаль только, принц остался дома.

Глаша старалась не обнадеживать себя, но где-то в глубине души жила предвкушением, что Скворцов все-таки появится. Глафира даже представила, как он постучится в дверь или встретит ее внизу, когда она, вся такая красивая, будет спускаться по широкой мраморной лестнице.

Вздохнув, Глафира скрутила еще влажные волосы в высокую фигу, подкрасила губы блеском и, взяв сумочку с деньгами, поспешила вниз.

Ресторан убил ценами.

— Глаша, — Елена похлопала по руке, в которой подрагивала книга меню, — да, дорого. Но один раз в жизни, наверное, можно позволить себе шикарный ресторан? Разве мы, красавицы, этого не достойны?

Глазунова неуверенно кивнула. Отдать почти пятьдесят долларов за большую тарелку, в центре которой будет еда, что спокойно уместилась бы и в маленьком блюдце?

Неизбалованная роскошью сущность бунтовала, но делать было нечего. Встать и уйти было бы более неловко.

Глафира прекрасно знала, что без денег она не останется — на «черный день» была карточка Скворцова с пятью тысячами долларов, но еще дома Глаша поклялась, что дотронется до них только в крайнем случае.

«Да, дура, — говорила она себе, — но жить за чужой счет, мы, Глазуновы, не привыкли».

Заказав вдогонку десерт, и определив, что в сладком китайцы далеко не профи, Глафира подвела итог своему разгулу: минус семьдесят долларов из тех шестисот, что она взяла с собой.