Алана Инош: Аномалия-6, или Командировка

В начале июля две тысячи энного года Анну Анатольевну Переговорову отправили в командировку в город Захудаловск. В Голозадове она уже была в прошлом году, а полгода назад посещала провинциальный Бухалов-Подстоломск. А три года назад рабочая необходимость занесла её в Лаптемщихлебаловск.

Фамилия Анны Анатольевны как нельзя более точно соответствовала роду её занятий. Как читатель уже заметил, ей особенно везло на занятные названия городов, в которых ей довелось побывать по служебным делам. У неё их набралась целая прелюбопытнейшая коллекция.

Анна сидела в купе поезда, подпирая рукой щёку. В её глазах мелькали отражения то берёзок, то рябинок, то кустов ракиты над рекой, а в уши лился надтреснутый баритон очень полной... дамы. Попутчица, кроме примечательного голоса и выдающейся фигуры, была обладательницей несметного запаса жизненных историй. В том, что это дама, а не мужчина, впрочем, сомневаться не приходилось.

— ...и тогда я ему говорю: «Убирай отсюда свой велик, ты мне все трусы уже порвал!»

— А он что? — из вежливости поинтересовалась Анна.

— А этот велосип*дор... — дама фыркнула, довольная только что изобретённым словечком, — так нахальненько пищит: «Ой, дамочка, простите, я думал, шо это чехол от танка!» Каков наглец, а?!

Через час Анна вышла из вагона, не зная, вздыхать ли ей с облегчением (дама-рассказчица ехала дальше, хотя, казалось бы — куда ещё?) или с обречённостью (перед её взглядом предстал типичный провинциальный Захудаловск). Не сделав определённого выбора, Анна от вздоха воздержалась.

После заселения в гостиницу Переговорова первым делом приняла душ. Перед тем как вставать под струи воды, она как человек бывалый и опытный надела каску. Предосторожность оправдалась: у душа отвалилась лейка и ударила по защищённой каской голове. Затем Анна отправилась побродить по улочкам. До начала переговоров у неё была в запасе пара часов. Как показывал опыт, культурных мест в таких городках... впрочем, культурными их можно было назвать с большой натяжкой. Условно-культурными, пожалуй.

Июльское пекло здесь было особенно сухим и горячим. Воздух — пыльный и раскалённый, асфальт плавился под лучами солнца. Длинные худые ноги Анны в стильных слипонах и бежевых узких брюках будто по огромной сковородке шагали. Под этой сковородкой полыхал поистине адский огонь, поджаривая людей заживо, а сверху лился такой поток солнечной энергии, что мозги запекались в черепной коробке. Поскольку этот орган Анне был ещё нужен для исполнения своих рабочих обязанностей, она нахлобучила на голову шляпу песчаного цвета с узкими полями и чёрной ленточкой вокруг тульи. Тёмные очки и белая рубашка с подвёрнутыми до локтя рукавами дополняли её изысканно-небрежный летний образ.

Анна старалась придерживаться теневой стороны улиц и идти под деревьями, но вскоре короткие волосы на её висках стали мокрыми, очки скользили на вспотевшей переносице, а по телу под рубашкой противно ползли капельки. Городок находился где-то в центре огромного материка, и от благословенного моря его отделяли несколько тысяч километров. В Гуглопедии было написано, что Захудаловск, наряду с Быдлищенском и Мухогадинском, когда-то служил местом ссылки. А в пятидесяти километрах от него располагался посёлок городского типа Бесперспективняк. Поля колхоза «Светлый путь в никуда» стояли заброшенными с восьмидесятых годов.

После тридцати минут прогулки Анна пожалела о своей затее. Не спасала даже вода, купленная в уличном киоске с холодильником. Сил не осталось, и она присела на обшарпанную скамеечку в тени давно отцветшей сирени.

Народ в Захудаловске был под стать названию — тоже какой-то невзрачный. Лица сплошь круглые, плоские, маловыразительные. Девушки разочаровывали. Плотно сбитые, коренастые, с носами-картошками, они уже в восемнадцать лет выглядели на сорок. Катится такой колобок с откормленными ляжками, внушительным бюстом и широкой спиной — издали ни дать ни взять мать семейства, и только вблизи видно молодую свежую кожу. Пальчики — этакие пухлые сосиски с перетяжками. Взгляд — тяжёлый, суровый, поступь — грузная. Эстетическое чувство Анны корчилось в агонии. Ей нравились стройные, изящные, лёгкие девушки.

— Это не лето, это крематорий какой-то, — пробормотала Анна, обмахиваясь шляпой.

Звенящий жар, не потревоженный ни единым дуновением ветерка, превращал её в шашлык. Листва сирени висела неподвижно. В гудящем черепе измученно проползла мысль: а может, обратно в номер? Вспомнив, что там нет кондиционера, Анна даже застонала.