Наталия Миронина: Ищи меня за облаками

Соломатина уже сама взлетала и сама могла посадить самолет, она уже не боялась крутых виражей и могла сказать, что зимний пейзаж и зимнее небо ей нравятся больше летних. Когда маленький самолетик взлетал, снег, облака, серый лес, казалось, были покрыты золотой пыльцой, и только синее небо было почти прозрачным. Именно зимой это пространство становилось невозможно громадным и при этом очень близким. То, что было скрыто летней зеленью, зимой обнажалось, становилось явным. Эта сочетаемость несочетаемого, близкое – далекое, приводила Соломатину в восторг. К тому же она чувствовала, что она сама творит это чудо – не окажись она здесь, на высоте, не увидала бы дальних деревень, куполов, строений, скрытых летом, и вообще просто земли, которая куда-то «сворачивает» у самого горизонта.

Когда только Соломатина начала учиться на летных курсах, домашние с ней разругались. Отец стукнул кулаком по столу и назвал дурой. Мать как-то издевательски посмотрела на нее и произнесла что-то вроде: «Полная безответственность!» Соломатина поняла, о чем речь, – занятия рискованные, надо думать не только об удовольствиях. «Мало ли чего хочется! Надо понимать, к чему это может привести!» – это была любимая фраза домашнего обихода. Соломатина все это выдержала спокойно. Для себя она все решила. Даже если она и понимала, что риск есть, она не дала себе на эту тему долго думать.

Реакция Ани Кулько была тоже ожидаемой. Аня позавидовала – она завидовала и новой работе, где главным, по ее мнению, было присутствие красивых состоявшихся мужчин. Она позавидовала и смелому шагу подруги, а потому сказала:

– Ну, как замещение личной жизни вполне подходит.

Соломатина рассеянно отреагировала на замечание. Тогда Аня добавила:

– Знаешь, я еле-еле вытащила Антона из депрессии. Как ты умудрилась довести человека до такого состояния? Знаешь, мне кажется, что он тебя ненавидит. Он так иногда о тебе отзывается…

– А вы обсуждаете меня? – спросила Инна невинно.

Кулько попалась в ловушку:

– Каждый вечер. Ты даже не представляешь, как он…

– Значит, не разлюбил, если обо мне каждый вечер вспоминает, – улыбнулась Соломатина.

Кулько прикусила губу. А Соломатина спокойно продолжила:

– Знаешь, Анька, я не понимаю, почему мы дружим с тобой так долго. По всем законам, приметам, правилам, да просто по жизни мы должны были давно поссориться с тобой. Ты же по простоте душевной ни одного слова не скажешь!

– Ты сдурела, – ответила Кулько, словно ожидала нечто подобное.

– Да, нет, не сдурела. Я искренне не понимаю, почему до сих пор не поссорились.

– Ты просто в плохом настроении.

– Я не помню, когда в последний раз была в плохом настроении, – рассмеялась Соломатина, – у меня сейчас настолько все отлично, что даже сглазить не боюсь.

Женская дружба похожа на варенье – что-то кисло-сладкое, всегда вовремя, можно со всем употребить – хоть с хлебом черным, хоть с пломбиром и вполне пригодное для выживания в экстремальных условиях. Но как и варенье, дружба может покрыться плесенью, сделаться непригодной. Тогда или эту пенку ложкой снимать и переварить, или просто выбросить банку в мусорное ведро. Соломатина, высказав Ане Кулько неприятную правду, тут же поинтересовалась:

– Что ты думаешь про выставку старых акварелей? Давно мы с тобой в музей не ходили.

Эта фраза означала, что банку с вареньем решили еще оставить на полке.

На всякий случай Аня решила не оправдываться и поддержала разговор про музей.

– Да, давай, акварели – это прекрасно, – сказала она и, не удержавшись, добавила: – Может, Антона с собой возьмем?

– Возьми, если не боишься, что я его уведу у тебя. Просто так, ради смеха, – молниеносно ответила Инна. Она не стала добавлять, что Антон ей не нужен и что это почти забытая история.

Лицензию Соломатина получила. И самым сложным в этом деле было прохождение медкомиссии – Инна из-за своей общительности не один раз попадала впросак. Так уж получилось, что почти все врачи Соломатину знали. Правда, строгости в подходе это не убавило. И к тому же сама Инна как-то легкомысленно отнеслась к мероприятию. На осмотре, увидев знакомое лицо терапевта, Соломатина, забывшись, стала по-женски жаловаться на усталость.

– Понимаешь, вот вечером прихожу, сил нет, давление померила, что-то низкое…

Знакомая срочно ее перебила.

– Инночка, я сейчас официальное лицо, – сказала врач, – вы жалуетесь на давление как врачу или подруге?